Вампирский дедушка

— Ах, да. Первый — Альфачу Косому. Это налог за безопасность. Чтобы люди жили спокойно, и никто им не досаждал. Тут же иногда разные шайки появляются. Но Альфач быстро наводит порядок. Он — наша защита и опора.

Ага. Защита. Как же. Сам, наверно, и собирает банды. Точнее собирал. Хе-хе. Больше эта тварь небо коптить не будет.

— А второй — дань баронствам. Каждый из семи родов забирает себе по девяносто миллилитров раз в два месяца.

— И что будет, если не сдашь кровь?

— Так мы тогда умрем от полнокровия через пять месяцев. Это все знают. И это страшная болезнь. Лучше пусть нас хозяин кладбища сожрет. Или вампир. Так оно быстрее будет, меньше мучений. Так что нам придется самим себе её пускать. Но пусть уж лучше она на благое дело пойдет, чем просто пропадать будет.

— И прям никто и никогда не пропускает этой процедуры? — с сарказмом в голосе спросил я. — А как же люди в катакомбах?

— Так они же пьют и употребляют всякое разное. От этого у них кровь погибает. Поэтому и не бывает у них полнокровия. А я слыхала, что прабабка моя как-то полгода не платила налог. Мамка мне рассказывала, что она умерла в страшных муках. Её вены полопались от переизбытка крови.

Да уж. Мозги им изрядно промыли. И ведь у неё нет никаких сомнений, что всё, о чем она говорит — правда.

Через два часа мы вышли на пустырь, в котором я появился в этом неправильном мире. Вокруг вообще никого не было. Даже коровы отсутствовали. Мои пожитки сгрузили в хибарку, где уже стояли сосуды с кровью.

— Когда приедет налоговик? — спросил я.

— В полдень, — ответил седой Остап.

Я поднял глаза к небу. Солнце пряталось за набежавшими облаками.

— И через сколько будет этот полдень?

— Через сорок минут, — уверенно сказал Осип.

— Понял. Вот этих, — я указал на детвору, — накормить, напоить и спать уложить. И сами отдохните. К этой хижине, — я указал на хибару, — никто не должен приближаться до самого вечера. И никому не слова о том, где были и что видели. Всё ясно?

— Да, — ответила за всех Павла.

— Вернетесь ко мне через восемь часов. А теперь все брысь отсюда. Да-да, и ты тоже брысь, — сказал я тигрице. — Нечего тебе смотреть на то, что тут будет твориться.

Девочка нагло потянула меня за рукав. Я нагнулся, а она прошептала мне на ухо:

— Я ничего не боюсь. И это я убила Альфача Косого. Я имею право видеть всё, что тут будет происходить. И я знаю, что у Альфача ты убил несколько благородных. Но это даже хорошо. Это правильно.

А глазки-то жалобные-жалобные. Вот ведь манипуляторша! Ну пусть будет так. Сдается мне, что девчонка-то не самая простая. Я кивнул — остальные ушли.

В оговоренное время я увидел карету, которая неспешно подъехала к пожарищу. Из неё вышел высокий горделивый блондин. Он с нескрываемым отвращением посмотрел на окружающую обстановку, а затем заметил меня.

— Сколько литров вышло? И где все люди? Нам самим что ли это всё грузить? — засыпал меня вопросами игрок. — И почему ты один? Альфач двоих же посылал.

— Вышло намного больше, чем мы рассчитывали, — я улыбнулся и развел руками. — Этой повозки не хватит, чтобы всё увезти.

— Даже так? — обрадовался налоговик. — Это прекрасная новость. И где же все амфоры?

— В хибаре. Я слышал, что их лучше хранить в тени. Идем.

— В тени? Никогда про это не слышал. Но хуже точно не будет.

Налоговик пошел вслед за мной.

Глава 11. Заплати налоги — живи спокойно

Я понимал, что налоговик — не та фигура, пропажа которой останется без внимания. Он был одним из тех игроков, что контролирует добычу самого ценного ресурса в этом мире — крови. Очевидно, конечно, что не он один занимался сбором, но всё же он — личность (даже по местным меркам) значительная. И также я понимал, что эту тварь нельзя оставлять в живых. Сколько на нём уже трупов? Сто? Двести? Тысяча? И я говорю не про тех, кто являлся обычным кормом. Я говорю про незаконный приработок — тайное убийство обычных людей. И ведь так будет продолжаться ещё долгое время, если кто-то не остановит его.

Зачем мне всё это надо? Это странный вопрос, который мог задать только тупорылый имбецил, который ничего не видит дальше собственного носа. Признаюсь, на большинство местных мне просто плевать. Они для меня чужие, их нравы и их рабское мировоззрение для меня дикие и непонятные, но среди них были дети. Обычные и добрые дети, которые должны жить в любви и заботе.