Иван Сутормин

Ван дер Деккен. Дневник капитана. Метаморфозы. Первые экзекуторы

Джоанн

Я начал вести этот дневник совсем недавно и не совсем в так, как Вы все себе представляет дневник.

Дело в том, что пишу я его под водой среди гниющих тел моих друзей о событиях, которых уже нет несколько лет… Как жаль, что ничего из описанного мной нельзя вернуть обратно… Но именно благодаря этому дневнику мне становится легче на душе после всего того, что со мной произошло… Я пишу эту запись весь в слезах… Впрочем… Вы сами всё узнаёте из моего дневника.

Всё началось с того, как моя жена Джоанн захворала, и я искренне просил Бога помочь ей, и Господь спас её. Я так благодарен Ему был тогда, что каждый день начинал с молитвы в честь Иисуса Христа со слезами благодарности на глазах.

Мы с женой верующие люди, но уверовал я по – настоящему именно после ее чудесного выздоровления, о котором все лекари говорят, что такое исцеление либо от Бога, либо от Сатаны. Я верю, что именно Создатель спас Джоанн.

Мои сны после ее выздоровления были очень тревожными. Часто ко мне приходило во снах нечто и пыталось меня утащить на дно океана. Я сопротивлялся, но не мог понять, почему каждый раз эта непреодолимая сила забирала меня в свои чертоги, в самые тёмные и неизведанные глубины зловещего и мрачного уничтожителя кораблей и человеческих душ. Я проваливался в черноту, словно в воронку, утягивающую меня на второе дно древнейшего из существ.

Я часто очень сильно кричал во сне, что будило мою любимую, и она пыталась в те минуты меня успокоить, как мать маленькое дитя, прижав мою голову к своей груди.

Я видел в этих снах порой такие ужасы, что кровь застывала в жилах. Неужто это я? Неужто я могу превратиться в такое бессердечное чудовище, увиденное мною в разных сновидениях? Чудовище было разным в каждом сне, но я всегда знал, что это именно оно… Это я.

Я ведь верю во Христа! И моя жена тоже верит, но ведь даже святые падали… Не дай Бог мне упасть до такого богохульного состояния, в котором я пребывал в тех снах!

Утром было всё, как и обычно бывало в любое моё рядовое утро.

Я вставал рано, шёл к умывальнику и потом пил чай с лимоном, любуясь на свою домашнюю красавицу, в роли которой выступала Джоанн.

Часто она ко мне подходила в те прекрасные мгновения, обнимала сзади за шею и порой почему-то плакала, что меня очень огорчало:

– Скажи, что ты всегда будешь со мной и не бросишь меня одну? Пообещай мне это, Джон. Ты должен меня успокоить своими словами.

В такие минуты я молчал, но просьбы жены становились всё более настойчивыми, и меня вынуждало это обещать ей то, что я исполнить, скорее всего, не смог бы никогда, так как даже моя смерть была бы фактором нарушения обещания. Рано или поздно мне пришлось бы её покинуть, так как человек не вечен. Мне было тяжело ей обещать такое, но я улыбался и говорил всё, что жена хотела от меня слышать, что всё обязательно будет так, как хочет моя Джоанн.

По воскресеньям мы ходили на исповедь к отцу Петру из России, который приехал к нам недавно и являлся настоятелем православного храма в нашем городе.

После исповеди в конце литургии мы причащаемся Христовых тайн и счастливые возвращаемся домой…

Меня всё чаще стало тревожить состояние Джоанн…

Девушка запиралась в спальне, и я слышал её рыдания, выносить которые не мог и поэтому уходил к своему кораблю, стоящему в верфи, любуясь им, как и своей любимой женщиной.

Я знал, то есть догадывался, почему моя «красотка» плачет, но сделать ничего не мог, так как детей даёт Бог, а не моё желание. Это часто меня злило, и я начинал говорить то, что говорить было опасно…

Страстная пятница

Я всю ночь сегодня проворочался в кровати…

Во сне я видел ужасные картины. Я был окружён чудовищами. Они терзали меня, рвали на части и постоянно смеялись. Мне вынимали внутренности через рот и снова их помещали обратно в живот тем же способом.

Меня укладывали, словно заготовку для жаркого, а затем помещали в кипящую лаву; меня черти насаживали на вертел и крутили над гигантским адским вулканом. Это была такая боль, которую представить даже трудно. Это было так ужасно, что я кричал, даже орал до хрипоты, но меня никто не слышал и не слушал мои мольбы, и только рогатые сатиры с фавнами смеялись надо мной, изредка бросая в меня самодельные копья и вилы. Среди них я видел множество разодетых, как циркачи, людей. Один из них был с чёрными усами и бородой и пел такие невыносимые для слуха песни про какую-то зайку его, что мне было дурно от его «произведения». Вокруг него были накрашенные мужики, похожие на женщин и женщины, похожие на мужчин, и все они были обнажены, что вызывало ещё большее отвращение и ужас. Они тоже изредка подходили ко мне, отщипывали от меня куски плоти, а потом с наслаждением ели её и пили мою кровь, вытекающую из ран. Это было ужасно.