Ванна Архимеда

Господи! Чего только не приснится во сне! Я спустил ноги с кушетки, собираясь встать, и вдруг увидел мертвую старуху, лежащую на полу за столом, возле кресла. Она лежала лицом вверх, и вставная челюсть, выскочив изо рта, впилась одним зубом старухе в ноздрю. Руки подвернулись под туловище, и их не было видно, а из-под задравшейся юбки торчали костлявые ноги в белых, грязных шерстяных чулках.

– Сволочь! – крикнул я и, подбежав к старухе, ударил ее сапогом по подбородку.

Вставная челюсть отлетела в угол. Я хотел ударить старуху еще раз, но побоялся, чтобы на теле не остались знаки, а то еще потом решат, что это я убил ее.

Я отошел от старухи, сел на кушетку и закурил трубку. Так прошло минут двадцать. Теперь мне стало ясно, что все равно дело передадут в уголовный розыск и следственная бестолочь обвинит меня в убийстве. Положение выходит серьезное, а тут еще этот удар сапогом.

Я подошел опять к старухе, наклонился и стал рассматривать ее лицо. На подбородке было маленькое темное пятнышко. Нет, придраться нельзя. Мало ли что? Может быть, старуха еще при жизни стукнулась обо что-нибудь? Я немного успокаиваюсь и начинаю ходить по комнате, куря трубку и обдумывая свое положение.

Я хожу по комнате и начинаю чувствовать голод все сильнее и сильнее. От голода я начинаю даже дрожать. Я еще раз шарю в шкапике, где хранится у меня провизия, но ничего не нахожу, кроме куска сахара.

Я вынимаю свой бумажник и считаю деньги. Одиннадцать рублей. Значит, я могу купить себе ветчинной колбасы и хлеб и еще останется на табак.

Я поправляю сбившийся за ночь галстук, беру часы, надеваю куртку, выхожу в коридор, тщательно запираю дверь своей комнаты, кладу ключ себе в карман и выхожу на улицу. Надо раньше всего поесть, тогда мысли будут яснее и тогда я предприму что-нибудь с этой падалью.

По дороге в магазин мне приходит в голову: не зайти ли мне к Сакердону Михайловичу и не рассказать ли ему все, может быть вместе мы скорее при275 думаем, что делать. Но я тут же отклоняю эту мысль, потому что некоторые вещи надо делать одному, без свидетелей.

В магазине не было ветчинной колбасы, и я купил себе полкило сарделек. Табака тоже не, было Из магазина я пошел в булочную.

В булочной было много народу, и в кассе стояла длинная очередь. Я сразу нахмурился, но все-таки в очередь стал. Очередь подвигалась очень медленно, а потом и вовсе остановилась, потому что у кассы произошел какой-то скандал.

Я делал вид, что ничего не замечаю, и смотрел в спину молоденькой дамочки, которая стояла в очереди передо мной. Дамочка была, видно, очень любопытной: она вытягивала шейку то вправо, то влево и поминутно становилась на цыпочки, чтобы лучше разглядеть, что происходит у кассы. Наконец она повернулась ко мне и спросила: – Вы не знаете, что там происходит? – Простите, не знаю,- сказал я как можно суше.

Дамочка повертелась в разные стороны и наконец опять обратилась ко мне: – Вы не могли бы пойти и выяснить, что там происходит? – Простите, меня это нисколько не интересует,- сказал я еще суше.

– Как не интересует? – воскликнула дамочка.- Ведь вы же сами задерживаетесь из-за этого в очереди! Я ничего не ответил и только слегка поклонился.

Дамочка внимательно посмотрела на меня, – Это, конечно, не мужское дело стоять в очередях за хлебом,- сказала она.- Мне жалко вас, вам приходится тут стоять. Вы, должно быть, холостой? – Да, холостой! – ответил я, несколько сбитый с толку, но по инерции продолжая отвечать довольно сухо и при этом слегка кланяясь.

Дамочка еще раз осмотрела меня с головы до ног и вдруг, притронувшись пальцем к моему рукаву, сказала: – Давайте я куплю, что вам нужно, а вы подождите меня на улице.

Я совершенно растерялся.

– Благодарю вас,- сказал я.- Это очень мило с вашей стороны, но, право, я мог бы и сам.

276 – Нет, нет,- сказала дамочка,- ступайте на улицу. Что вы собирались купить? – Видите ли,- сказал я,- я собирался купить полкило черного хлеба, но только формового, того, который дешевле. Я его больше люблю.

– Ну, вот и хорошо,- сказала дамочка.- А теперь идите. Я куплю, а потом рассчитаемся.

И она даже слегка подтолкнула меня под локоть.

Я вышел из булочной и встал у самой двери. Весеннее солнце светит мне прямо в лицо. Я закуриваю трубку. Какая милая дамочка! Это теперь так редко.

Я стою, жмурюсь от солнца, курю трубку и думаю о милой дамочке. Ведь у нее светлые карие глазки.

Просто прелесть какая она хорошенькая! – Вы курите трубку? – слышу я голос рядом с собой. Милая дамочка протягивает мне хлеб.

– О, бесконечно вам благодарен,- говорю я, беря хлеб.

– А вы курите трубку! Это мне страшно нравится,- говорит милая дамочка.

И между нами происходит следующий разговор: О н а: Вы, значит, сами ходите за хлебом? Я: Не только за хлебом; я себе все сам покупаю.

О н а: А где же вы обедаете? Я: Обыкновенно я сам варю себе обед. А иногда ем в пивной.

Она: Вы любите пиво? Я- Нет, я больше люблю водку.

О н а: Я тоже люблю водку.

Я: Вы любите водку? Как это хорошо! Я хотел бы когда-нибудь с вами вместе выпить.

Она: И я тоже хотела бы выпить с вами водки.