Варя

Ответом стала пугающая звенящая тишина. Гомон птиц стих, словно растворился в необъяснимом ледяном порыве ветра.

Что случилось?

Но обдумать происходящее Лев не успел. Крестьянка нараспев проговорила вполголоса:

— Прощай, ангел мой! Спасение моё.

Хорошо расслышав в тиши странные слова, Лев растерялся:

Юродивая никак? Или умом тронулась из-за несчастья какого?

— Подойди ко мне. Не бойся.

— Я ничего не боюсь. И ты не страшись: мёртвые не кусаются.

— О чем говоришь? Подойти!

Крестьянка наклонила голову на бок.

— Я барин твой! Не бойся меня.

— Гарен барин судьбою мне дарен.

— Что?

Крестьянка, кажется, улыбнулась. Лев никак не мог рассмотреть лица её. Дивясь причудам зрения, он сделал шаг навстречу. Она, точно испугавшись этого, отпрянула.

— Прощай, ангел мой, — торопливо повторила и, развернувшись в сторону леса, зашагала прочь.

— Стой! Куда? — Лев вскочил в седло. Попытался припустить коня, но тот занервничал, упёрся. Граф взглянул на девку, а её и след простыл.

Что за бесовщина?

Чувство тревоги беспокоило Льва весь день, а к вечеру он совсем лишился покоя. Мерил кабинет большими шагами до тех пор, пока яркая вспышка молнии не пронзила хмурое небо за окном, точно разрезав его пополам. Тут же грянул оглушительный гром. Вскрикнули от испуга во дворе бабы, заскулила и залаяла собака.

Вот оно. Из-за сухой грозы сердце разболелась. Будь она неладна! Не к добру, говорят, такое. Чушь. Крестьянские сказки.

Найдя объяснение душевной смуте, Лев немного успокоился. Подошёл к окну. Гроза то и дело вспыхивала белым огнём, гремела, как сотни падающих камней, рокотала эхом в глубинах рощи. И была в этих звуках мрачная торжественность. Словно природа, демонстрируя необъятную силу, решила напомнить людям о своём царственном величии.

Случайно в сумеречной темноте Лев заметил мужика, который бежал совсем близко с домом, прижимая полы зипуна к груди. Ветер раздевал его, толкал, силясь сбить с ног. Внезапно мужик, верно устав бороться со стихией, остановился, уставился вдаль. Нелепо задрал голову, кажется, крестясь. Лев перевёл взгляд в ту сторону, куда развернулся мужик, и вздрогнул. В центре холма занималось яркое бесформенное пятно.

Роща горит! Где же дождь? Роща горит!

Ни одной капли ещё не упало с неба. Лев, как и его мужик за окном, судорожно перекрестился, шепча молитву.

Только через несколько бесконечных минут неистовый ливень обрушился на землю. Мощь его удивляла и поражала до глубины души. Лев затаил дыхание то ли от неожиданности, то ли от суеверного страха. Однако, заметив, как мужик неловко присел и ссутулился под струями-стрелами, пронизывающими всё вокруг, усмехнулся.

— Беги! — вполголоса выпалил он ему. И тот, будто услыхав своего барина, бесследно исчез в темноте.

Ещё долго Лев не мог заставить себя отойти от окна и всё смотрел, как кроваво-красное пятно в лесу пытается сопротивляться струям воды, беспощадно бьющим его со всех сторон. Только когда от яркой точки не осталось и следа, Лев смог расслабиться. Он перевел взгляд на портрет матери, который так и остался стоять в кабинете. И вдруг слеза обожгла щеку. С удивлением утерев лицо, растерянно заморгал.

Что это?

Неясные чувства вновь грозили разбушеваться внутри под стать грохочущей природе.

Неужели из-за Берёзовой Рощи? Так страшно потерять её, что… Зачем тогда продавать? Пусть будет моей. Или это из-за… Словно не смог проститься с чем-то важным. Кем-то важным! Черт знает что.

Утром Лев проснулся в кресле кабинета. Голова гудела, как с тяжёлого похмелья, но на сердце было легко. Необычайно легко. Так бывает, когда осознаешь, что простил кого-то после долгой обиды и далекое прошлое никогда больше не будет тяготить мысли неприятными воспоминаниями.

Может быть, всё же гроза была не злом, а благословением? Кто её разберёт?

Она словно смыла все грехи и подарила неясную надежду. Лев теперь точно знал: всё будет хорошо.

На третий день после грозы в Березовую Рощу пришёл староста Лаптевки. Ушаков был бодр, даже весел. С порога объявил, что ливень оказался не так и страшен. Поля, конечно, развезло, дороги тоже, но всё уже почти просохло. В доказательство этому продемонстрировал свои, заляпанные грязью сапоги, которые, по его мнению, выглядели на диво справно после пешей прогулки.

Обсудив дела, Ушаков всё никак не хотел уходить. В конце концов Лев не выдержал:

— Что ещё имеешь сказать мне?

— Дык от зморы мы избавилися, — начал осторожно мужик, взглянув на своего барина исподлобья.