Варяги и варяжская Русь. К итогам дискуссии по варяжскому вопросу

Во-вторых, упорная борьба за киевский стол между разными и, види­мо, равными в своих притязаниях претендентами, представлявшими со­бой как полянскую русь, так и варяжскую русь, в целом, «род русский»: убийство Олегом киевских князей Аскольда и Дира, неожиданная смерть Олега (по версии НПЛ, его уход из Киева или в Ладогу, или куда-то «за море») после победы над Византией, решение Святослава остаться зимо­вать в Белобережье, а не идти в Киев, как это сделала большая часть его дружины, и что стоило ему, в конечном счете, жизни, последующая усобица между его сыновьями. Начало литературному оформлению варяжской легенды, способной закрепить киевский стол именно за ее сыном Святославом и его потомством, видимо, дала княгиня Ольга, сво­им происхождением связанная с варягами и с Северо-Западной Русью, куда прибыла в 862 г. варяжская русь. ПВЛ сообщает, что Ольга была родом из Пскова, Степенная книга (XVI в.) называет ее родиной село Выбутское под Псковом, Житие Ольги (XVI в.) подчеркивает, что она «отца имеаше неверна сущи, тако и матерь некрещену от языка варяжска». В.Н. Татищев родиной княгини называл Изборск и выводил ее «от рода Гостомысла». Именно через призму резкого противостояния раз­ных сил, имевших по тогдашним понятиям абсолютно равные права на киевский стол, следует рассматривать длительную борьбу потомков Владимира Святославича: Изяславичи, сидевшие в Полоцке, упорно воевали с Ярославом Мудрым и его детьми, и в одном даже случае - в 1068 г. - похитили у них киевский стол. И наличие в наших памятниках разных версий начала Руси говорит о том, что в XI и XII столетиях име­лись многочисленные и в то же время законные претенденты на вер­ховную власть в стране, и реализация этого права осуществлялась ими не только военными, но и идеологическими средствами.

Заключение

Ситуация, сложившаяся в науке вокруг варяго-русского вопроса, вы­глядит парадоксальной. С одной стороны, ученые несколько столетий до­казывают норманство варягов (варяжской руси), хотя тому нет никаких оснований. С другой стороны, они игнорируют огромный, самый разно­образный и широко известный корпус источников (письменных и вещест­венных), выводящий в поисках родины и этноса варягов на южнобалтий­ское Поморье, заселенное славянами и славяноязычными народами. И горизонты начальной истории Руси несравненно шире тех, что предла­гают норманисты, которые, по замечанию И.Е. Забелина, «одержимые не­мецкими мнениями о норманстве руси и знающие в средневековой ис­тории одних только германцев», никак не желают допустить связей вос­точных славян с Южной Балтикой. Но эти связи, как свидетельствует конкретный археологический и нумизматический материал, были самы­ми древними и самыми активными, в свете чего следует рассматривать Сказание о призвании варягов, варяжскую проблему в целом, суть которой сводится к переселению части южнобалтийского населения (варягов-вагров и руси) в северо-западные земли их восточнославянских собратьев.

«Скандинавский догмат», вызванный к жизни великодержавными уст­ремлениями Швеции XVII в., создал виртуальную, никогда не существо­вавшую в истории норманскую Русь («Славянскую Скандинавию», «Скандославию», «Восточно-Европейскую Нормандию»), заслонившую собой Русь настоящую. Норманны, что вытекает из показаний прежде всего скандинавских памятников, были втянуты в движение южнобалтийских народов на восток лишь в конце X в., и, следовательно, не имели никакого отношения ни к истории Руси IX - середины X в., ни к варягам этого вре­мени, ни к происхождению династии Рюриковичей. Несостоятельность сво­их позиций осознают норманисты, при этом всемерно стремясь сохранить мифологизированную русскую историю. Так, А.А. Горский, убеждая в престижности причастности к образованию государства у восточных сла­вян норманнов, говорит, что «вопрос о роли норманнов в формировании Руси несет в себе некоторый риск как раз не для русского, а для шведского исторического сознания: ведь если «отнять» активную деятельность на Ру­си, «шведский вклад» в движение викингов окажется близким к нулю - в Западной Европе действовали почти исключительно датчане и норвежцы». Но это проблема все же шведской, а не российской исторической науки.