Варяги и Варяжская Русь. К итогам дискуссии по варяжскому вопросу

Сам же факт наличия в сагах имени Владимира и отсутствие имен его предшественников представляет собой, так сказать, временной маркер, безошибочно показывающий, что годы его правления и «есть время, когда норманны, по большему счету, открыли для себя Русь и начали систематически прибывать в ее пределы»[1251]. Именно по этой причине отзвуки собственной истории восточноевропейских стран и народов появляются у скандинавов, констатируют сами норманисты, «лишь в сообщениях, относящихся к концу Х-ХІ веку»[1252]

, в связи с чем, подчеркивает Мельникова, именно «с рубежа Х-ХІ вв. особую ценность для освещения социально-политической истории Древней Руси приобретают скандинавские… источники»[1253]. Первым викингом, побывавшим на Руси, саги считают Олава Трюггвасона[1254]

, в будущем норвежского короля (995–1000). В сагах, вместе с тем, точно названо и время первого появления скандинавов в Византии. Крупнейший византинист XIX в. и норманист В. Г. Васильевский доказал, что скандинавы приходят в Империю и вступают в дружину варангов (варягов) значительно позднее ее возникновения в 988 г. При этом указав, что византийские источники отождествляют «варангов» и «русь», говорящих на славянском языке, и отличают их от норманнов[1255]. «Сага о людях из Лаксдаля» («Сага о людях из Лососьей Долины»), которую ученый характеризует как «древнейшая и наиболее достоверная историческая сага», не только приводит имя первого норманна, служившего в 1027–1030 гг. в корпусе варангов, но и особо акцентирует внимание на том, что по прибытию в Константинополь «он поступил в варяжскую дружину; у нас нет предания, чтобы кто-нибудь из норманнов служил у константинопольского императора прежде, чем Болле, сын Болле»[1256]

. Норманисты оспаривают эту информацию саги, уверяя, что Болли был скорее «одним из последних исландцев, служивших в варяжской дружине»[1257].

Но точность ее показаний подтверждается тем, что саги, подчеркивает А. Г. Кузьмин, не знают никого из византийских императоров ранее Иоанна Цимисхия (ум. 976), причем знают его не непосредственно, а лишь по устным припоминаниям. Отсюда, а также принимая во внимание наличие в памяти древних скандинавов имен лишь Владимира и Ярослава Мудрого, исследователь выводит, что скандинавы включились в движение на восток лишь в конце X века. Он акцентирует внимание также на том факте, что во времена Владимира герои саг «действуют в Прибалтике, на побережье прежде всего Эстонии», и далее Эстонии их действия «не простираются». Лишь только при Ярославе, в связи с его женитьбой на дочери шведского короля Ингигерде, в варяжскую «дружину включаются шведы, в результате чего постепенно размывается и ее состав, и содержание этнонима». С этого же времени, заключает Кузьмин, норманны проникают и в Византию, где приблизительно в 1030 г. вступают в дружину варангов (варягов)[1258]

.

Вывод Кузьмина о деятельности героев саг на рубеже Х-ХІ вв. лишь на побережье Эстонии подтверждает нумизматический материал. Так, если в эстонских находках английских монет преобладают монеты короля Этельреда II (979–1016) (в том числе подражания им скандинавского происхождения), то в русских Канута (1016–1039) (в том числе датские им подражания). В связи с чем В. М. Потин заключает, что, во-первых, существовали прямые русско-датские контакты, и, во-вторых, что «для Древнерусского государства экономические контакты со странами Скандинавского полуострова не имели столь важного значения, как для Эстонии»[1259]. О времени проникновения скандинавов на Русь также говорит нумизматика: датские, шведские и норвежские монеты начинают оседать в русских кладах не ранее второй четверти XI в., хотя их регулярная чеканка началась в 90-х гг. предшествующего столетия (первые западноевропейские монеты появляются в этих же кладах около 60–70-х гг. X в.)[1260]. Первыми из скандинавов в пределы Древнерусского государства стали прибывать датчане, о чем, кроме нумизматики, свидетельствует и Титмар Мерзебургский, сообщивший со слов участников взятия польским королем Болеславом Храбрым в 1018 г. Киева о нахождении в нем датчан. И лишь затем, в связи с установлением более тесных связей Руси со Швецией, в поток варягов, идущих на Восток, вливаются шведы.