Вариант единорога

Остальные несмело последовали за ним. Шакалы подняли головы и посмотрели на людей желтыми немигающими глазами. Было трудно сказать, откуда здесь исходил свет — бледное красноватое сияние. Возможно, от самого ребенка. Мать молча затряслась от рыданий.

— Что ж, вот он, — наконец сказала она, показывая на маленькую черную фигурку у себя под боком, — Он сейчас спит.

Мужчины упали на колени.

— Хорошо, что у тебя есть теплое меховое покрывало, чтобы завернуть его, — сказал второй.

Она рассмеялась, хотя слезы продолжали бежать по лицу.

— Это не покрывало. Это его собственная мохнатая шкура, — сказала она.

— О, — проронил третий. — Поскольку тебе не так повезло, позволь мне отдать тебе мой плащ.

— Я не могу взять у тебя плащ. Снаружи так холодно.

— У меня дома есть другой. Возьми, — сказал он. — Даже среди твоих приятелей-зверей тебе нужно чем-то укрыться.

Он снял плащ и набросил на нее.

— Надеюсь, он порадует тебя чем-нибудь, — сказал второй.

Она закусила губу.

— Кто знает? Он ведь мог взять от меня больше, чем от своего папаши. Это бывает, знаете ли.

— Конечно, — сказал первый, отворачиваясь. — Желаю тебе удачи… и чтобы малыш тебя любил и почитал и заботился о тебе.

— С какой это стати? — раздался тоненький голосок.

Могильщик оглянулся и почувствовал на себе пристальный взгляд странных глаз младенца (позже он так и не смог вспомнить, какого они были цвета).

— Он способен говорить с самого момента рождения, — сообщила мать.

— С какой это стати? — повторил младенец.

— Потому что она любит тебя и печется о тебе, потому что она страдала за тебя и будет страдать, — ответил первый.

Ребенок поднял глаза вверх.

— Мама, это правда? — спросил он.

— Да, — ответила она.

— Я не хочу, чтобы ты страдала, — сказал он.

— Ты мало что можешь с этим поделать, — отозвалась она.

— Посмотрим, — заявил он.

— Я думаю, нам пора идти, — сказал первый могильщик.

Она кивнула.

— Спасибо за плащ, — поблагодарила она третьего.

— Помедлите минутку, — сказал ребенок. — Кто велел вам идти сюда за звездой?

— Демон по имени Асмодей, — сказал второй. — Он вышел из-под земли и повелел нам сделать это.

— А почему вы сделали то, что он приказал?

— Как же, мы его боимся, сэр, — сказал первый.

— Понятно. Спасибо. Спокойной вам ночи.

Могильщики попятились к выходу и исчезли в ночи.

— Эти люди, — сказал тогда ребенок, — не любят меня и не пекутся обо мне, как ты. Они пришли, потому что боялись, что будут страдать, если не послушаются моего дядю. Разве это не так?

— Да, — сказала ему мать. — Это так.

— Что же тогда сильнее — любовь или страх?

— Я не знаю, — сказала она. — Но тот человек дал мне плащ не из страха, а он ведь из-за этого будет страдать от холода.

— Значит ли это, что он любит тебя?

— Заботиться о другом, когда ты этого делать не должен, — это что-то вроде любви. Но это скорее похоже на дружеский поступок, чем на любовь. Из страха же ты делаешь что-то только потому, что ты должен или боишься, что тебе сделают больно.

— Я понял, — сказал мохнатый младенец, прижимаясь к ней. — Тот человек — друг.

Позже, когда они задремали, три другие фигуры приблизились к пещере и попросили разрешения войти. То были три короля, которые проделали долгий путь через моря с Востока и с Юга, принеся дары в виде опиума, стрихнина и серебра. И каждый из этих даров давал обладателю разного рода власть над людьми. Короли желали, чтобы в дни последнего пожара их царства остались нетронутыми, и, в качестве будущих союзников, хотели поживиться от грабежа соседей, которым вздумается оказать сопротивление.

— Я начинаю понимать, — сказал ребенок, когда они ушли. — Они не любят меня, они боятся меня.

— Это правда, — сказала мать.

— Они мне даже не друзья.

— Нет, не друзья.

В полночь в пещеру ворвался огромный язык пламени, наполнив ее тревожным сиянием. Мать ахнула и зажмурилась, но дитя бесстрашно смотрело на огонь, в котором начинали вырисовываться очертания темной могучей фигуры. Со смехом фигура шагнула вперед, чтобы разглядеть ребенка. Затем вошедший остановился и, сдернув с женщины плащ могильщика, швырнул его себе на плечи, где он мгновенно вспыхнул. Затем он набросил на нее и ребенка горностаевую мантию.

— Ты! — выдохнула она.

— Да, — отозвался он. — Мой сын и моя женщина заслуживают лучшего одеяния. — Отведя руку за спину, он извлек кипу рубашек, юбок и пеленок, которую положил перед ними. — А еще хорошего мяса, свежих фруктов, хлеба, овощей, зелени, вина. — Он поставил на пол массивную корзину. Потом склонился, чтобы рассмотреть опиум, стрихнин и тридцать слитков серебра. — А, короли уже наведались, чтобы молить за свои жалкие царства, — заметил он. — Что ж, поступай с ними, как знаешь, когда придет время.

— Я так и сделаю, — сказало дитя.

— Ты знаешь, кто ты такой, мальчик? — спросило темное существо.

— Я ее сын, и твой тоже.

— Это так, и ты можешь призвать себе на помощь легион демонов, просто назвав их по именам. Подумай, и увидишь, что знаешь все их имена.

— Кажется, знаю.

— А знаешь, чего я хочу от тебя?

— Думаю, чего-то, что несет кровь, и огонь, и разрушение. Некоторые называют это последним пожаром.