Вартанян

Он — великолепный рассказчик, чутко улавливает настроение собеседника, переходя время от времени, как бы для разрядки, с русского на другие языки. И знает их, по крайней мере те несколько, которыми обучен и я, в совершенстве, естественным образом употребляя жаргонизмы и словосочетания, которые понятны лишь исконно местным жителям, прожившим в этих географических районах годы и годы.

Мы оба полагали, что проговорим час, ну, два. А не хотите ли четыре? Я был заворожен его рассказом. Он, по-моему, это чувствовал. Иногда приходилось выключать диктофон. И не только потому, что нельзя: кое-что я не понимал, до того необычно, скорее невероятно, было повествование. Иные, то и дело всплывающие подробности, и я это с горестью осознавал, явно не предназначались для широкого круга. Впрочем, где-то на третьем часу к нам присоединился кот Тишка. Хозяин согнал его со стула: «Тиш, что, тоже хочешь послушать? А тебя разве звали?» Не звали никого. Посмотрим, можно ли назвать это «беседой для двоих».

Прошу извинения у рассказчика за постоянно повторяющееся слово «он». Всем нам придется смириться с таким обозначением.

Мы встретились, чтобы поговорить о Геворке Андреевиче Вартаняне. Я был знаком с ним как журналист, писатель. Он — как сподвижник и ученик-нелегал той же твердой, нет, совсем не так: изящной, гибкой породы. И, сидя за со знанием дела накрытым столом, полностью пренебрегая алкоголем, подбадривая себя только чаем, мы вели долгую беседу. Заготовленные вопросы едва ли не впервые не пригодились, они бы звучали наивным диссонансом, ибо главным был Он, а я — лишь изредка раскрывавшим рот ведомым.

— Давайте определим тему. Хочу рассказать вам о Геворке Андреевиче Вартаняне, Герое Советского Союза, великом нелегале. Мы вместе работали в одном отделе, у нас был общий куратор.

— А название отдела нельзя сказать — для истории?

— Да не надо. Думаю, эти мелочи ничего не дают. Я бы предпочел вести беседу информативно. И, знаете, с чего бы хотелось начать? Со своеобразной вводной. Может, с того, что такое разведка.

— И потом перейти к нелегальной?

— Как-то мы беседовали о нашей работе с директором СВР Михаилом Ефимовичем Фрадковым. И я заметил, что нелегальная разведка — это и есть настоящая разведка. А остальные службы должны ей просто помогать. Логика здесь специфическая, можно на сей счет долго теоретизировать. Но позволю прежде всего поведать именно об эмоциональном отношении к нашей Службе и немножко, краешком, коснуться публикаций и книг — о разведке, и нелегальной в том числе, о разведчиках. В последнее время издано много, они есть, читаются, но, быть может, внешнее там затмевает глубоко внутреннее.

Но главное, если у вас получится книга о Геворке Андреевиче, то мне бы хотелось, чтобы было понято: Вартанян из той плеяды, что посвятила свою жизнь родине. Я не сторонник высокопарности, однако как здесь скажешь по-другому.

Даже мы, профессионалы, до сих пор спорим, что же такое разведка. Профессия? Специальность? Подвижничество? Искусство? И до сих пор даже между нами, разведчиками, не найдено общего согласия. Некоторые говорят: это ремесло. Если считаешь наше дело ремеслом, значит, ты сам ремесленник.

Но ведь каждое ремесло может подняться до уровня искусства. Разведка — интереснейшая область деятельности, которая требует для достижения результатов очень серьезного эмоционального отношения. И этим приближается к искусству.

Я считаю, что это действительно искусство. Да, искусство взаимоотношений с людьми, искусство добывания информации. До чего всё это сложные вещи! Надо не только обладать профессиональными навыками, им-то обучают и обучат. Нужно эмоционально воздействовать на субъекта.

На 85-летии знаменитого разведчика Джорджа Блейка, которое мы отмечали в 2007 году, он, выступая, говорил с большим чувством и теплотой о нас, нелегалах. Спросил: «Что такое нелегал?» И сам ответил: «Нелегалы — это монахи, посвятившие себя служению родине». Я возразил: «Джордж, какие же, к черту, мы монахи? Ты, наверное, хотел сказать подвижники?» И Джордж согласился. Так вот, это подвижничество — главная суть жизни, деятельности разведчика-нелегала.

Чем отличается профессионал от подвижника?

Профессионал, занятый в определенной области, знает: за свою работу он будет получать адекватное вознаграждение.

Подвижник же служит идее, никогда не думая о том, что ему за это воздастся обществом, государством, людьми. Это и есть основное отличие. Если брать конкретно отношение к работе, то нелегал не может быть нелегалом, если он ставит перед собой вопрос: а что я за это буду иметь? Когда ты выбираешь такую жизненную стезю, ты должен четко понимать: становясь на этот путь, ты обязан быть готов отдать родине всё. Это не значит отдать жизнь. Как раз это — не самое сложное, пусть и самое трагичное. Нелегалу и мысли не должно прийти, что за совершенное, за свое подвижничество он получит заслуженное, что ему воздастся. Не имеешь права и подумать о таком…

— Неловко вас перебивать, но всё же — и даже в самом конце пути?