Вартанян

— Я актрисы не знаю, зато знаю место, где снималась та сцена. Всю картину делали в Таллине, а этот эпизод — в «Элефант Келлер» города Ваймера. Есть там такое уютное кафе. Я учился в бывшей ГДР, бывал в Ваймере. Было там давным-давно маленькое княжество, в котором жили Шиллер, Гёте, Лист. Курфюрст княжества прослыл любителем всех искусств, приглашал великих к себе на службу — и Гёте воспитывал его детей, как наш Василий Андреевич Жуковский воспитывал детей императора Николая I. Я не случайно вспоминаю это место с почтительным уважением, потому что научился там любить ставший мне родным немецкий.

Как вступаешь в это родство? У Геворка Андреевича, жившего с детства в Иране, родным был, естественно, персидский. То же — и у Гоар Левоновны. Им было проще. Они выезжали за границу по своим документам, как иранцы.

— Я этого не слышал.

— Конечно. Они якобы выехали из Ирана после войны. На самом деле, как хорошо известно, приехали из Тегерана в СССР в 1951-м, окончили в Ереване институт иностранных языков. После этого к ним обратились с предложением: «Не хотите у нас работать?» И тогда они стали нелегалами.

— Хотя до этого был Иран…

— Тегеран и прочее — это так, детские забавы по сравнению с тем, что Вартаняны совершили потом. Они выехали на Запад. Оказались в Швейцарии. Якобы бежали из Ирана в связи с неприятными политическими событиями, затем якобы находились в Европе: надо было перекрыть тот пятилетний ереванский период. Проехали по тем странам, где по легенде жили. И только после этого выехали к месту своей работы в Европе. Но это, я догадываюсь, нельзя трогать. Так что конкретики не будет. Просто страна НАТО, и этого достаточно. И Вартаняны, прожившие годы и годы в Иране, в общем знали тот мир.

Но из большинства приходящих разными путями-дорогами в нелегальную разведку «иностранцев» именно делают. Идет огромная подготовка.

— А как произошло с вами?

— Но мы же тогда отвлечемся от наших главных героев.

— По-моему, это будет исключительно познавательно. Вы же говорили о разных путях-дорогах. Покажите и вы вашу тропинку.

— Ну, если вы уверены, что это будет интересно… Я никогда не думал, не мечтал стать разведчиком. В страшном сне мне такого не снилось! Но меня нашли. И если говорить о себе, отбросив ту самую скромность, от которой не умру, то был я некой исторической личностью. Был сначала последним сталинским, позже — ленинским стипендиатом нашего вуза. Мне прочили профессорскую карьеру. В комиссии по распределению студентов мне даже всё подробно рассказали: ректор поставил четкую задачу. Мол, три года — и кандидатская диссертация. Я искренне счел, что за три года написать диссертацию — ерунда. Потом напишу докторскую, и вскоре — заведующий кафедрой. Еще и спросили, устроит ли меня такое. Естественно, что устраивало. Великолепная научная карьера, мое будущее — в стенах любимого вуза. Предел мечтаний! А до этого, так получилось, я год проучился в ГДР по обмену студентами.

— Вы, наверное, здорово знали немецкий?

— Да, весьма прилично. И когда казалось, что все мои дела уже на мази, ко мне вдруг обращаются: есть у нас высшая школа разведки, предлагаем вам в ней учиться. Надо было принимать решение. А если уж принимать, то от всех прошлых планов надо отказываться. Ради чего?

— Вам говорили о дальнейшей вашей роли? Намекали на нелегальную разведку?

— Никто и ничего. Учился, как легальный разведчик, как все наши товарищи. Получил еще одно высшее образование, диплом государственный. Правило было — либо один год учиться, либо два. Немецкий язык у меня был в полном порядке, многие осваивали за два года базовый язык. При поступлении сдавал немецкий, на год вперед мне его проставили и объявили, что имею право на год учебы. И тут я сказал стоп: на это не согласен. Нормальный человек был бы счастлив сберечь двенадцать месяцев, пора на работу. Но я, проучившись уже шесть лет, решил по-иному. Для чего нужны были эти два года? Не потому, что боялся, что за год не успею освоить новую специальность. Я ничего в жизни еще не умел делать, кроме одного: умел только учиться. И хотя был уже женат и даже дочка у нас родилась, жизненного опыта — кот наплакал.

Почему я всё это вам рассказываю? Мне предстояло осмыслить, зачем я всё это на себя взял, взвалил, почему учился два года, хотя мог бы и один. Для чего мне разведка? Не потому, что она могла мне дать, — а что именно мне нужно в ней сделать. Человек должен понимать, ради чего он стольким жертвует. Не ради же наград, денег, поощрений. Ради чего-то этот путь выбрать. Путь, по велению сердца, можно выбрать только для чего-то. Это же самое святое — обеспечение безопасности родины, своих друзей — близких и далеких. Это не просто красивые слова. Звучит пафосно, когда не тебя касается. А когда это по-настоящему твое, то вот это — самое главное. Вот она — суть нелегала. Беззаветное служение родине. Потому Джордж Блейк и сказал, что «вы — как монахи». Да, монашеское беззаветное, самоотреченное служение идее.

— Как вы эту идею назвали бы?