Вас любит Президент

– Конечно. Ты имеешь в виду улицу? Хочешь нанять проститутку, или чего?

– Нет, я не хочу нанимать проститутку. Да и какие нынче проститутки на Сен Дени, не смеши. Пригород, а не улица. Поняла? Пригород. Сен Дени. Алё?

– Какое-то конкретное место, или тебе просто хочется посмотреть на умерших французских королей?

– Второе вернее, – сказал он.

До Сен Дени они доехали на метро. Сгущались сумерки. Улицы старинного городка были пустынны, только группа черных подростков со скейтбордами прогрохотала мимо, и пожилая толстая негритянка, которую они чуть не сбили, кричала им вслед ругательство на непонятном мне языке. И снова пусто. Главная дверь базилики стояла открытая.

Лерой посмотрел по сторонам, будто ища, нет ли потенциальных свидетелей. Внутри церкви было непроглядно темно, и только входная будка с кассой освещалась лампочкой. В будке сидела старая дева, увлеченная чтением американского женского романа. Лерой что-то быстро ей сказал. Она посмотрела на него удивленно, взяла телефонную трубку, и вскоре белый человек средних лет в официальном костюме появился ниоткуда и кивнул Лерою. Лерой взял Гвен за руку. Они прошли через турникет в склеп. Служитель, или кто он был такой, протянул Лерою фонарик. Лерой попросил второй фонарик и отдал его Гвен.

– Я вас покидаю, – сказал служитель. – Позовите меня, когда закончите.

Лерой кивнул.

Было страшновато. Гвен решила, что если Лерой вдруг начнет к ней здесь приставать, она будет сопротивляться. Еще не хватало! Секс в склепе, представляете себе.

Оказалось, он вовсе не это имел в виду. Они шли между гробницами, пока не достигли пьедестала с мраморными Луи и Мари, коленопреклоненными, в набожных позах. Лерой оглядел пьедестал и провел рукой по его поверхности.

– Постой здесь минуту или две, – сказал он. – Я сейчас вернусь.

Гвен хотела было протестовать, но он уже исчез в темноте. Что еще задумал этот маньяк?

Да, страшно. Она посветила фонариком на некоторые из гробниц. Удивительно, какие маленькие были эти люди. Некоторые из королей и вассалов ростом были с Гвен, а то и меньше, если судить по размерам их гробниц и статуй, изображающих их в натуральную величину на смертном одре, поверх крышек, руки сложены молитвенно, глаза закрыты. Она навела фонарик на сводчатый потолок. Ничего нельзя разглядеть. Она снова посветила фонариком на пьедестал. Что-то у самого пола привлекло ее внимание.

Гвен присела на корточки, чтобы рассмотреть. Какие-то английские слова нацарапаны острым предметом на мраморной поверхности. Какой-то британский или американский вандал, не иначе. Никакого уважения к святому месту. Столько трудиться – царапать, оглядываясь через плечо, снова царапать – букву за буквой – зачем? Гвен презрительно покачала головой. «Задний карман». Слова, которые этот дебил там нацарапал. Задний карман? Даже не «Я люблю тебя, Бренда» или «Зак и Линда Форева», или что-то в этом роде. И даты нет. Задний карман, надо же. Свиньи.

Лерой вернулся и взял ее за руку.

– Пойдем.

Они отдали фонарики служителю.

– Все в порядке, мадам, мсье? – спросил он.

– Конечно, – ответил Лерой на своем шокирующе безупречном французском. – Мир в полной безопасности.

– Вот и хорошо, – равнодушно откликнулся служитель.

На улице Лерой остановил неожиданно появившееся такси.

– Эй, я думала, что у нас нет средств, – заметила Гвен.

– Теперь есть, – сказал он. Он презрительно посмотрел на шофера. Когда шоферу почувствовал себя достаточно неловко, Лерой сказал, – Одеон.

– А что на Одеоне? – спросила Гвен.

– Кабаре, рестораны, кафе, и много смешных людей.

– Что ты там делал?

– Где?

– Куда ты пошел после того, как оставил меня одну перед гробницей?

– У меня назначено было деловое свидание с умершим королем.

– Прошло удачно? Или ты просто хотел набить ему морду?

– Он одолжил мне денег.

– Попробую угадать. Луидоры? Экю?

– Евро, – ответил Лерой.

Он сунул руку в карман пиджака и вытащил толстую пачку денег.

– Ну вот, – сказала Гвен. – Нужно было мне засунуть пару камер тебе в жопу. Представляешь – Людовик Одиннадцатый поднимается из могилы, чтобы выдать пачку ассигнаций Детективу Лерою. Любая программа новостей заплатила бы миллионы за запись.

– Да, кстати, насчет этих записей.

– Каких записей?

– Которые ты все время делаешь. Видео, аудио, и так далее. Насчет всего этого подслушивания и подсматривания.

– Да?

– Мне не нравится.

– Иди ты! Почему же?

– Не нравится и все. Неправильно это. Сродни вскрыванию чужих писем. Тебе нужно все это прекратить.

Великий моралист Лерой. Гвен хихикнула.

– Не смешно, – сказал он. – Слушай.

– Слушаю.

Она приготовилась выслушать лекцию. Такие лекции она слушала часто в детстве, в основном от родителей. Не читай чужие письма, не подслушивай, что другие говорят друг другу частным образом, уважай частную жизнь, иначе неэтично, и так далее.

– Я знал одного парня, – сказал Лерой. – Он любил вскрывать чужие письма. Это было грустно. Мы жили в одном здании. Его несколько раз ловили, но он притворялся, будто это случайность.

– Хорошо. И?

– Что? Это, в общем, всё.

– К чему ты это?

– Просто так. Не знаю, зачем я тебе это рассказал.

– А все-таки?