Васек Трубачев и его товарищи

Васёк шёл впереди, не оглядываясь, но слышал всё, что говорили товарищи. Слово «сбор» вырвалось у него неожиданно. И теперь он сам был взволнован этим коротким и торжественным напоминанием о том, что они пионеры, что им необходима пионерская работа, что в ней есть всё, чего им не хватает в их жизни и труде. В ней есть чёткость, мужество, дисциплина и многое другое, что делает жизнь увереннее и проще и не даёт возможности растрачивать бесполезно своё время. Ещё минуту назад Васёк не знал, о чём будет говорить с товарищами и как выйдут они из своего трудного положения. Но теперь он знал. Да, сбор! На нём всегда решались самые серьёзные вопросы.

Васёк шёл твёрдым, уверенным шагом и чувствовал, что в его товарищах тоже появились спокойствие и бодрость.

В редкие часы отдыха любимым местом ребят был старый пруд. Заросший и заброшенный, он напоминал им Слепой овражек. Так же на закате в зелёной воде отражались светлые лучи солнца, так же качались над головой шумливые ветки и кричали, пролетая, птицы. Только не было затонувшей в воде коряги. Здесь, среди ёлок, на тёмном берегу, как случайная гостья, гляделась в пруд нарядная белая берёза. На её нежном стволе чернели вырезанные Мазиным буквы: «Р.М.З.С.». Л около бывшей землянки, широко раскинув разлапистые ветки, крепко сидела в земле старая ель.

Нет, это не был Слепой овражек! По краю пруда не рос густой орешник, здесь не могли спугнуть ребят чужие, страшные шаги… Но в густой тени, у заросшего пруда, вставали в памяти дорогие, знакомые лица, и чудилось, что протянешь руку – и опустишь её на тёплое загорелое колено сидящего рядом Генки, а закроешь глаза – и стоит перед тобой в шапке-кубанке Игнат, крепко сведены у переносья чёрные брови… А из-за спины Игната выглянут серые выпуклые глаза Федьки…

И Грицько протянет через головы товарищей крепкую ладонь:

«Здорово, хлопче, давай твою руку…»

А то вдруг покраснеет вода на пруду, и почудится оттуда детское удивлённое лицо мёртвого Ничипора, покажется серебряная голова Николая Григорьевича, а рядом с ней другая – с густыми, нависшими бровями и пересечённой шрамом щекой… Острой болью рванётся сердце, тихо застонет над головой берёза, и страшно припомнится худенькое вытянувшееся тело деда Михаила.

Ой, не забудьте ж того, пионеры, что видели, что слышали, не забудьте нашего лютого ворога!..

Нет, не похож родной пруд на Слепой овражек, только память здесь острей и жалостней да как будто ближе далёкие друзья. Поэтому и полюбилось так ребятам тихое местечко…

– Мойтесь! – говорит Васёк и с удовольствием погружает в воду горячие пыльные руки.

Ребята следуют его примеру и насторожённо следят, как он приглаживает водой свой непокорный чуб, неторопливо повязывает галстук. Вот он уже приготовился – чистый, свежий, приглаженный. На мокром лице синие глаза с знакомым блеском глядят на товарищей. Руки у всех невольно поднимаются к галстукам, старательно разглаживают их концы.

– Мы пионеры, – говорит Васёк, – и сейчас, на этом сборе. Нам нужно разобрать все свои дела. Что у нас получается? Уроки мы пропускаем, в госпиталь никак не попадём, даже навестить Васю не можем. На работе толчёмся целый день все вместе. А потом ходим друг за другом и спрашиваем: что делать с учёбой? Верно я говорю?

Ребята молча наклонили головы.

– Так ты сам знаешь – времени не хватает, – пожал плечами Мазин.

– Времени? – переспросил Васёк. – А где наше расписание? Вспомните, сколько уроков было в школе, сколько кружков… да сколько мы на коньках да на лыжах бегали, да в кино ходили… На всё это было у нас время?

Лида Зорина подняла руку:

– По-моему, с теперешним это нельзя сравнивать. Ведь тогда с нами и Сергей Николаевич был и Митя. Они сами за всем следили. И дисциплину подтягивали.

Васёк быстро повернулся к Лиде:

– А ты что хочешь, чтобы сейчас, когда идёт ремонт школы, к тебе взяли и прикрепили бы учителя и вожатого специально подтягивать твою дисциплину? Потому что ты сама ничего не можешь? Маленькая?

– Почему это я? – возмутилась Лида. – Разве я про себя говорю?

Ребята зашумели.

– Васёк правильно говорит! – выкрикнул Одинцов. – Мы пионеры, мы должны сами на себя надеяться, да ещё и взрослым помогать в такое трудное время!

– Нам нечего барчуков из себя корчить и нянек себе искать! – сердито сказал Мазин.

– Подождите! – остановил товарищей Васёк. – Будет у нас школа – будут и учителя и вожатые. А сейчас мы, конечно, должны надеяться только на себя. Значит, давайте решим: что для нас главнее всего? Учёба! А для учёбы нужно время. А время у нас как вода в решете. Вот это, по-моему, хуже всего.

Нюра откинула с плеч выросшие за лето косы:

– Васёк правду сказал, что время у нас как вода в решете! Работаем мы хорошо, я ничего не скажу, никто не ленится, но во всём другом мы просто какие-то неуспевающие! А против как дети были… у нас того, что раньше, когда мы… вообще совсем другая жизнь стала…

– То, что было раньше, – вставая, сказал Одинцов, – мы вспоминать не будем. Сейчас война, н каждому человеку труднее стало…