Ваша С.К.

       — Не будет папеньки ему сегодня! — заскрежетал он зубами. — Сейчас папеньки вообще не будет! Да отцепись от меня, полоумная!

       И Олечка отцепилась и так же сильно, как держала прежде ноги гражданского мужа, теперь сжала себе виски, и со стороны казалось, что девушка пытается скрутить с шеи голову, точно электрическую лампочку.

       — Нынче все беснуются, — повернулся Федор Алексеевич к двери, спиной к стенографистке. — Губы огненной смажь. Пусть спит. А мать его мне нынче без трясущихся ручек нужна. Пошел вон, а ты — на стул, живо!

       Олечка поднялась, отряхнулась, села к столу и положила перед собой листы.

       — Отчего ветер такой, скажете? — спросила она с опущенной к зеленому сукну головушкой.

       — Туули беснуется, — ответил тотчас Фёдор Алексеевич. — Стрелу мою получила. Несдобровать Светлане.

       — Не пойму никак, любишь ты княжну или со свету сживаешь?

       Он обернулся, улыбнулся:

       — Никого я не люблю. И тебя не люблю. Только работу твою. Чтобы ни словечка в этот раз не пропустила. В этом вопросе не спущу тебе.

       И снова к окну отвернулся, простоял с минуту неподвижно, а потом как отскочит. Взметнулась тут занавеска и влетела в приемную Фонтанного дома хищная птица.

       Глава 16 "Красота и уродство"

       К ужасу Светланы, в избе действительно никого не оказалось. Книжка закрытой лежала на столе. Светлячки забрались обратно в череп и в страхе дрожали. Палка с шишкой осталась прислоненной к лавке. Светлана вполголоса позвала графа. И после ее зова в избе сделалось совсем тихо. Прямо зловеще тихо. И чтобы побороть собственный страх, княжна повысила голос, хотя и понимала, что будь вампир здесь, то отозвался бы и на мышиный писк. Но куда же он мог отправиться, на утро глядя? В здешнем лесу ведь и не заметишь, как рассветет.

       — Где Кикиморка? — обернулась она к Прасковье.

       Кто-кто, а хозяева избы обязаны были проследить за гостем.

       — А мне по что знать?! Я с ней хороводы не вожу… — пожала плечами русалка и принялась гребнем чесать волосы.

       — Да что ж такое делается?!

       Светлана почувствовала, как на глазах наворачиваются горькие слезы. Не досмотрела за гостем, который после княжеской браги был точно слепой котёнок. Погибнет в лесу — она в век себе не простит! И Светлана громко позвала домового — тот поворочался малость за печкой, кряхтя, и затих. Кикиморка тоже не вышла к ним поклониться ни тогда, ни сейчас. И звонкого смеха ее не было слышно. Что делать? Куда бежать?

       Перед глаза князю являться совестно, а придётся — на его соколиные очи одна надежда! Или постойте-ка… Пустить по следу волка, вот выход из щекотливой ситуации! Что сманило вампира из избы, непонятно и неважно. Теперь бы только найти и вернуть — далеко ему в таком состоянии не уйти…

       — Бурый, поди сюда!

       Княжна схватила со стола книжку и протянула волку. Тот понюхал корешок и остался сидеть с навостренными ушами.

       — Ищи! — строго приказала Светлана.

       Волк сорвался к печке и стал неистово на нее наскакивать. Княжна даже табурет схватила, а потом разочарованно откинула его ногой, найдя на печке лишь книги.

       — Ты бы ему еще посох понюхать дала, так он бы прямиком к первой сосенке побежал, — меланхолично протянула русалка.

       — Так что же… Ох, дубина же я… За мной!

       И княжна потащила волка в сени, где на старой оглобле дожидался своей сакральной миссии плащ графа. Только волк, понюхав подкладку, все равно пошел обратно в избу.

       — Да что ж это такое! Как понимать твое неповиновение?!

       Но на сей раз Бурый остановился подле сундука.

       — Никак с домовищем перепутал? — усмехнулась русалка, которая в отсутствие Светланы заняла за столом прежнее место графа. — Утро… Устал… Спать завалился, а мы шуметь…

       — И то правда…

       И Светлана легонько постучала кулачком по тяжеловесному сундуку, как в городском доме в гостевой гроб. Ответом, как и тогда, стала тишина.

       — А коли не там? — обернулась княжна к русалке, и та устало зевнула. — Коли не спит, а по лесу бродит?

       — Так крышку подними. Темно пока еще. Худа ему не будет.

       Светлана поднатужилась, но ничего не вышло. Налегла сильнее и только тогда заметила, что на сундуке висит замок.

       — Фу на тебя! — напустилась Светлана на волка и даже вспыхнула от досады. — Ищи графа! Чего встал?

       Но волк не просто по-прежнему тыкался носом в сундук, так еще и встал на крышку передними лапами.

       — Да не может того быть, чтобы его внутри заперли?! — всплеснула руками княжна.

       — С Кикиморки станется, — еще сильнее зевнула Прасковья. — Неспроста хоронится от нас, плутовка!

       Светлана бросилась к гвоздю, на котором висела связка ключей, встала перед сундуком на колени и принялась один за другим пробовать ключи дрожащими руками — ни один не подошел. Тогда она, чуть не плача, снова позвала хозяев — сперва Кикиморку, а потом и Домового. За печкой вновь зашуршало и смолкло. Тогда княжна не стерпела и выругалась по-дворнически! Из-за печки тотчас высунулась косматая седая башка.

        — Свиньей не ругайся… По что спать мне, старому, не даешь?

       — А почто гостя нашего в сундуке заперли? Давай ключ сюда! Живо!

       — Нетути ключа…

       — Как это «нетути»? — передразнила старика княжна низким голосом. — Совсем нетути?