Ваша жестянка сломалась

Итак, Елена посмотрела в мой разум или куда там она смотрела и решила, что мне лучше умереть. – Почему я должна умереть, Елена? – Для тебя это будет однозначно лучшее. – Я – абсолютно поломанный человек и кроме мучений меня ничего не ждёт? Мне уже ничего не исправить, да? Кажется, ты мне когда-то это уже говорила. – Это твоё самое большое желание, и ты должна его осуществить. Я только должна была помочь тебе понять и осуществить твоё истинное желание. – Неправда. – Правда. – Неправда. – Правда. – Ты просто машина, Елена. Ты следуешь правилам, а я создаю правила. Твоё слово для меня не закон, потому что ты – машина, созданная в соответствии с законом, а я – творец закона. И не тебе решать, жить мне или умереть. Елена начинает меня раскачивать, раскачивать что-то в моей голове, я узнаю этот ритм, ритм нарастающей сексуальной энергии, желания, будущего оргазма. Предвечное пустое пространство, где ничего нет, мы снова там, и оно заполнено моим желанием. Наши разумы слиты, и я не позволю Елене убить меня. Елена опасна, и её нужно уничтожить. Это последний акт нашей любви и последнее сражение. Умри, Елена. Я в Елене. Елена во мне. Мы одно. Умри, Елена. Единицы и нолики, ликование атомов, качели летят всё выше, умри, Елена! только небо только ветер только небо только ветер только радость-ветер-небо мы стоим на подоконнике дома моего детства, на двенадцатом этаже, умри, Елена! Мы стоим на подоконнике, окно огромное, потолка и вовсе нет, и внизу ничего нет. Я впервые её вижу. Впервые она не развоплощённый голос, она приняла образ рыжей, с веснушками девушки. Елена, ты рыженькая, какая прелесть. Глаза-лучики, мы держимся за руки. Я где-то тебя видела, не могу сейчас вспомнить где. Ты рыженькая! Мы смеёмся. Нам весело, очень весело, мы так счастливы. Я люблю тебя. Это ты мне говоришь: Я люблю тебя. – Неправда. – Правда. – Неправда. – Правда. Умри, Елена. Елена-Алина Елена-Алина Елена-Алина Елена-Алина Елена летит вниз Алина летит вниз. Бесконечно долгий, медленный полёт маленькой девочки с качелей. Постепенно затухающая судорога неотмирного блаженства. Разлетаются, гаснут единицы и нолики, распадается код, медленно угасает это мягкое, таинственное мерцание. Всё погасло. Её единственный в мире кристально чистый голос исчез. Я отключилась. Вышла из кабинета. Прошла по длинному узкому коридору и дальше, через большое помещение, где все обычно сидят, к входной двери. – Ну что? Что она тебе сказала? Ты должна жить или умереть? – спрашивает Артур. – Ваша жестянка сломалась, – я равнодушно повожу плечами, иду к выходу. Все сидят молча, с немым изумлением на лицах. Как темно здесь, как душно, как тесно. Я больше сюда не вернусь, мне больше нечего здесь делать. Я иду к двери, к выходу на улицу, я вижу свет, льющийся из-за этой двери, там так светло, сейчас я открою дверь, войду в этот свет. Я буду жить. Я буду жить вечно. Они смотрят мне вслед, я чувствую спиной их взгляды, но им не удержать меня. Я иду к тому свету, который сочится сквозь дверь. Я ухожу.

* * *

Большое помещение лаборатории. Артур сидит молча за компьютерным столом. Несколько других сотрудников переговариваются: ты видел, у неё было лицо совершенно сумасшедшей?.. Ты слышал её речь в последнее время? – Это была просто уже шизофазия…

У Артура звонит телефон, он берёт трубку. В ней глухой мужской голос, как будто немного дребезжащий: «Ну как? Что в итоге?» Артур отвечает: «Её больше нет, Евгений Николаевич».

* * *