Ваше благородие. Дилогия (СИ)

- Не могу вам сказать точно, мадам, - сказал я, - так как книгу Судеб сегодня переписали заново, но будем надеяться, что человеческий гений создаст какое-то лекарство для лечения английского подарка вашей семье.

- Как английского подарка? – изумилась Александра Фёдоровна.

- Гемофилия передалась вашему сыну по викторианской линии, - сказал я. – Ваша родословная оказалась здоровой.

- Сейчас я нисколько не сомневаюсь, что вы говорили сущую правду о том, что нас могли не пустить в Англию в случае революции, - сказала она.

Глава 60

Сразу по возвращению из Киева началось расследование покушения. Богрова допрашивали особенно тщательно.

Были арестованы начальник киевского охранного отделения полковник Кулябко, товарищ (заместитель) министра внутренних дел, заведующий полицией, командир Отдельного корпуса жандармов генерал-лейтенант Курлов, бывший начальник киевского охранного отделения, начальник дворцовой Охранной агентуры полковник Спиридович.

Все трое категорически отрицали своё участие в заговоре, да и Богров держался стойко, не сдал никого из своих кураторов. Богрова приговорили к бессрочной каторге, а всех арестованных офицеров отправили в отставку. Правда, ЕИВ держал поблизости своего любимчика Спиридовича.

Тем не менее, верхушку полиции и жандармерии мы пошерстили изрядно, показав, кто в доме хозяин.

Есть такая старинная поговорка: кто предупреждён, тот вооружён. Вся российская верхушка, знавшая о том, что может произойти, почувствовавшая на себе это и уверенная в завтрашнем дне сказала себе, что они сами с усами, знают, что им делать дальше и в услугах всяких советчиков больше не нуждаются.

Меня наградили орденом Святого Станислава третьей степени и оставили в покое. Орден Станислава вообще считался самым младшим в имперской иерархии, да ещё польским по происхождению. У чиновников и военных он ценился, начиная со второй степени для ношения на шейной ленте, а третью степень даже цивильные чиновники старались не надевать, чтобы о них не подумали, как о никчёмных работниках, не способных получить нормальный орден за службу. По ордену я и почувствовал, что отношение ко мне резко изменилось.

Если раньше мне приносили тонны бумаги для просмотра, то сейчас поток бумаг прекратился вообще. Телефон замолчал. Ну, всё как в моё время. Если чиновник в фаворе, то его телефон не переставая трезвонит круглые сутки, приглашения, презенты, презентации, форумы, кворумы, коллоквиумы, симпозиумы, пьянки, гулянки. Только чуть сменилась ситуация, всё – человека забыли и от него шарахаются как от зачумлённого, чтобы не заподозрили в связях. И только поменяется ветер, как тут же начинает звонить телефон, просители и посетители и все в один голос: а мы всё думали, куда же ты запропастился, а ведь только вчера переходили на другую сторону улицы, чтобы не встречаться с тобой.

Мой верный Терентьев Христофор Иванович, по моему представлению произведённый в полковые писари, то есть в нестроевые фельдфебели, доложил по секрету, что среди писарей ходят слухи о моей скорой отставке и ему посоветовали пристроиться к какому-нибудь другому перспективному начальнику или перейти в канцелярию.

- Выбирай сам, Христофор Иванович, - сказал я ему. – Можешь уйти сам и сейчас, можешь продолжать как бы работать здесь, жалование-то все равно идёт по должности, много у тебя работы или мало. Просто у нас случился перерыв. Меня тут несколько дней не будет, так что всем интересующимся отвечай, что мол, я судебную книгу читаю. Какую? А хрен его знает. Его высокоблагородию виднее, какую ему книгу читать. Он и телефон свой отключил, чтобы ему не мешали.

Да, забыл сказать, что мне как важной персоне был поставлен персональный телефон на квартиру.

Зато мы с Марфой Никаноровной стали иметь много времени друг для друга. Работа и учёба в Мариинской больнице отнимали у неё немало времени и сил, но время для общения в рабочее время не включается.

Эрмитажа в северной столице пока не было, да и при нынешнем развитии событий и не предвидится создания Эрмитажа, так как Зимний дворец останется монаршей резиденцией, но мы не пропускали ни одной художественной выставки и старались быть в курсе культурной жизни.

Эйфория первых дней бескровной демократической революции прошла. Все ждали чего-то волшебного, но ничего такого не происходило. Всё как было, так и осталось. Городовые перестали улыбаться, а начали бить по морде гражданам. Выступления активистов за социальные перемены стали подавляться силой полицией и казаками. Международная обстановка продолжала накаляться.

29 сентября Италия начала военные действия против Османской империи. Началась Итало-турецкая война.