Василь Быков: Книги и судьба

Начало перестройки в Беларуси вселяло надежду на то, что аудитория, настроенная на родной язык, станет значительно шире, чем коллеги-писатели, кое-кто из партийных лидеров и часть интеллигенции. Вдохновленный этой надеждой, Быков вступил в наиболее плодотворный период своей общественной, политической, публицистической, журналистской и ораторской деятельности. Этот период достиг апогея в 1989–1994 годах и резко пошел вниз с приходом в 1994-м к власти нового белорусского президента. К 1996-му все уже стало ясно: страной правит диктатор. К этому времени Лукашенко объявил Быкова своим главным идеологическим противником и запретил ему доступ ко всем без исключения средствам массовой информации. Его чиновники попробовали приклеить писателю клеймо «националиста», однако на подобные обвинения Быков ответил еще в 1991 году:

Патриотизм, национализм и космополитизм — все эти идеи тесно связаны, порой они следуют одна за другой. Я нахожу, что здоровый и умеренный национализм — достаточно естественное явление. Национальное чувство дается человеку, по-видимому, от рождения. На основе именно этого чувства создана национальная культура народов и многое другое. Очевидно, национальная идея — одна из самых древних и самых сильных из всех жизнеорганизующих идей, дожившая до нашего времени. Она питает многие современные демократические государственные образования Европы, Азии. Другое дело, что существует экстремальный национализм. И здесь я делаю следующее разделение: «нормальный» национал любит свою национальность, Родину, свою культуру. Националист, впадающий в крайности, не столько любит собственное, сколько ненавидит соседское, чужое[320]

.

Космополитизм же — это, видимо, состояние будущего. Но опять же — к нормальному космополитизму нет другого пути, кроме как через нормальный национализм. И основа космополитизма — совокупность национального[321]

.

Такой подход к национальной идее и национальному самосознанию находит поддержку у многих специалистов по соответствующей проблематике[322]

. В 1987 году Быков через журнал «Дружба народов» объяснил русскому читателю, почему белорусы боятся или стесняются пользоваться родным языком[323]. В этой статье он рассказывает о судьбе тех, кто называл в качестве родного белорусский язык, и о страшных репрессиях, которым белорусы были подвержены за это «преступление». Он напомнил, что преследования начались еще в начале 1920-х годов и, достигнув первого пика в 1930-х, а второго в 1950-х, негласно продолжались до начала 1980-х годов. Готовым «материалом» для обвинения в «национализме» были учителя белорусского языка и литературы. Геноцид учителей белорусского языка оставил глубокий шрам концентрированного страха на психологии белорусов и сказался на развитии современной национальной культуры. Здесь Быков говорит, конечно, не о качестве этой культуры, для развития которой он и его коллеги сделали так много. Проблема, которую выделяет писатель, состояла и продолжает состоять в том, что в силу исторических обстоятельств его родная культура оказалась изгнанной из массового сознания. Мы не раз отмечали, с каким болезненно личным чувством подходил Василь Быков к этой теме в своих художественных произведениях. Репрессированные учителя белорусского стали символом позорного прошлого Беларуси и в его общественных выступлениях.