Василий Сталин. Письма из зоны

Гольда Мойшевна соглашалась, но о плацдарме столь заманчивом не только для евреев, но и для американцев — полуострове под названием Крым — не забывала. Вместе с Полиной Семеновной они разработали план обращения в ЦК с просьбой объявить все-таки этот кусочек огромного Советского Союза Еврейской республикой.

Сталину, понятно, докладывали о визите первых представителей Израиля — о том, как Мейерсон вручала в синагоге свиток Торы, как за теплый прием пожертвовала раввину 3500 рублей. Ну, а о том, что созданию еврейского государства в Крыму будут помогать «еврейские народные массы всех стран мира, где бы они не находились», Иосиф Виссарионович уже знал — из письма ему Ицика Фефера, Соломона Михоэлса и Шахно Эпштейна. Так что его реакция на явление «мессии», уроженки Киева, была однозначна: «Нам угрожает опасность сионизма!»

Это потом, спустя почти 30 лет, Организация объединенных наций примет резолюцию № 3379, в которой сионизм будет заклеймен, как «форма расизма и расовой дискриминации». Потом видный военачальник, дважды Герой Советского Союза Давид Драгунский будет обличать национал-шовинизм сионистских лидеров: «Сионизм — это культ вседозволенности и безнаказанности в политике… Сионизм — это открытая ставка на индивидуальный и государственный террор… Сионизм — это непрекращающаяся война!» Потом, чтобы отменить резолюцию ООН № 3379, будут брошены баснословные суммы на подкуп политических авторитетов, носителей громких званий и титулов, популярных писателей и журналистов, социологов и кинозвезд, ориентированных на защиту сионизма от его «антисемитски настроенных» критиков. А тогда Сталин вызвал Молотова и спросил:

— Скажи, правильно ли это, если высокий иностранный гость живет дома у членов правительства?

Молотов ответил:

— Нет, разумеется.

— Скажи, а как следовало бы поступить с таким членом правительства?

— Наказать по закону.

И Сталин согласился со своим министром:

— Ну, так и поступай…

Полю арестовали и отправили подумать в стороне от кремлевского-то жития, кому ей все-таки служить — России, которая пригрела евреев от гонений иных стран и народов, или пятой колоне в ней — людям, которым, где хорошо, там и их родина.

К чести Полины Семеновны — бывшего наркома рыбной промышленности, а также управляющей треста высшей российской парфюмерии (фирма «ТЭЖЭ») — она признала свои ошибки и, когда один еврейчик из ее родни попытался однажды за столом осуждать Сталина, она резко поставила его на свое место: «Молодой человек, вы ничего не понимаете ни в Сталине, ни в его времени. Если бы вы знали, как ему было трудно сидеть в его кресле!»

Легко ли, трудно ли было Сталину управлять великим государством, не развалить Россию, а приумножить русские земли от Галиции, Закарпатья, Бессарабии до Сахалина и Курильской гряды, Семеновна — комиссарша Перл Карповская — вычислила и откровенно призналась дочери Сталина: «Твой отец был гений! Он уничтожил в нашей стране пятую колону, и когда началась война — партия и народ были едины. Теперь больше нет революционного духа, везде оппортунизм»…

На том, пожалуй, и закончим подзатянувшийся разговор об «idishe tochter» и деле, которое едва уложилось в 42 тома лубянской библиотеки. Тем более, что Светлана долго-то не горевала после развода с Гришей Морозовым и вышла замуж за сына члена Политбюро А. Жданова — Юру. Кандидат химических наук, заведующий отделом и сектором науки и вузов ЦК КПСС Юрий Андреевич рассматривался на пост 1-го секретаря ЦК ВЛКСМ, как чуть позже, в наше неповторимое время, комсомолец-активист Миша Ходорковский…

«Светлана была на похоронах моего отца. Потом мы стали встречаться на нашей квартире. Я с утра до вечера на работе, мать одна в кремлевском заточении, Светлана разделяла ее одиночество. Наши встречи участились и дело кончилось союзом», — так рассказывал о браке с дочкой Сталина Юрий Андреевич Жданов.

Но «дело-то кончилось», заметим, не союзом, а разводом. Уже спустя три года, Светлана Иосифовна откровенно призналась Серго Берии, в которого была влюблена: «Чаша переполнена, не могу больше выносить этого выродка…» Прямо скажем, довольно эмоциональна оценка того союза. А почему? Юрий Андреевич успешно окончил Московский государственный университет, где к химической теории его приобщали преподаватели А. Ребиндер и М. Ботвинник, к математике — В. Немыцкий, к политической экономии М. Мейман. Во время войны молодой химик-органик, проявляя страсть к философии, трудился в Политуправлении ЦК ВКП(б), где в беседах с востоковедами И. Брагинским, А. Куреллой и философом Э. Кольманом находил подход к методологическим вопросам естествознания.