Василий Сталин. Письма из зоны

Желаю тебе всего самого наилучшего в жизни, учебе и спорте. Расти здоровой и молодцом на радость нам. Любителем спорта и мастером своей профессии хотелось бы видеть тебя. Все дороги в жизнь открыты для тебя, пора подумать и о профессии. Ведь на будущий год ты уже получишь паспорт, то есть станешь полноценным членом общества. Дело это не только приятное, но и ответственное, ко многому обязывающее. Пора, золотко, об этом подумать и начать подбирать специальность, а мы с мамуськой поможем.

Ведь смысл жизни заключается в том, чтобы быть полезным Родине — желаю тебе всяческих успехов в этом деле. Примеров такого служения много, но лучший из них — жизнь деда твоего…

Крепко, крепко тебя люблю, любимая моя.

Будь здорова.

Папка».

В камере централа Василию не с кем было поделиться своей радостью, своим личным. Сначала его поместили с двумя заключенными, отсиживающими срок по 58-й статье. Начальник тюрьмы подполковник Козик докладывал о них в Тюремный отдел МВД: «Оба осуждены… на длительные сроки заключения, уже давно содержатся у нас в тюрьме, нами изучены, один из них наш источник». Но уже через месяц зэка Васильева перевели в другой тюремный корпус — на третий этаж, в угловую камеру. Он «не сжился» с одним из сокамерников и остался с тем самым «нашим источником».

Однако не только «добытчики трофеев» да террористы сидели с сыном Сталина во Владимирском централе. Тот же, упомянутый выше Василий Шульгин, убежденный монархист, человек высокой культуры, чрезвычайно интересный собеседник — как знать, может, встречался он на прогулках-то во внутреннем дворике тюрьмы с Василием Петровичем Васильевым. Ему было что рассказать. Не случайно к нему во Владимир уже после тюрьмы приезжали художники, писатели, музыканты, в том числе Илья Глазунов, Александр Солженицын, Мстислав Ростропович, Игорь Ильинский.

Нам Шульгин стал известен по книге «Что нам в них не нравится…» Она была написана еще в эмиграции, — в советское время, понятно, ее не стали бы печатать. А в разгул гласности и демократии книга оказалась удивительно современна и вышла в С.-Петербурге огромным, по-нынешнему, тиражом — в 50 000 экземпляров! — а потом еще не раз и переиздавалась.

В предисловии автор решительно и безоговорочно заявляет: «И так я — антисемит. «Имею мужество» об этом объявить всенародно. Впрочем, для меня лично во всяком случае никакого нет тут мужества, ибо сто тысяч раз в течение двадцатипятилетнего своего политического действия о сем я заявлял, когда надо и не надо. Но раз этого сейчас требуют, то, конечно, я должен…» И Шульгин, будучи под постоянным надзором, говорил то, что думал: «Не нравится в вас то, что вы приняли слишком выдающееся участие в революции, которая оказалась величайшим обманом и подлогом».

Спустя 70 лет, цитируя У. Черчилля, нобелевский лауреат А. Солженицын пишет о том же: «Теперь эта банда примечательных личностей из подполья больших городов Европы и Америки схватила за волосы и горло русский народ и сделалась неоспоримыми господами огромной Российской империи»… И чем же отвечал на это обыватель? Или прибаутками: «Роза из Совнархоза, муж Хайки из Чрезвычайки». Или анекдотами, засеявшими Москву уже с Восемнадцатого года: «Чай Высоцкого, сахар Бродского, Россия Троцкого». А с Украины отдавалось: «Гоп, мои гречаники! — уси жиды начальники!»

А вот и признание депутата Госдумы, лидера партии либерал-демократов В. Жириновского: «Первое правительство Ельцина и Гайдара было 100 % еврейским, как и первое советское правительство» («Еврейское слово», № 9–10. 2004).

Что не нравится? «Не нравится нам то, что своей организованностью и волей, вы консолидировали и укрепили на долгие годы самое безумное и самое кровавое предприятие, которое человечество знало от сотворения мира. Не нравится нам то, что этот опыт был сделан во исполнение учения еврея — Карла Маркса. Не нравится нам то, что эта ужасная история разыгралась на русской спине и что она стоила нам, русским, всем сообща и каждому в отдельности, потерь неизрекаемых».

Д. Бернштейн («Бегство в рай и обратно»): «Десятки миллионов людей были уничтожены с тех пор, как еврейские сионисты-большевики, опирающиеся на просионистских международных евреев-банкиров, захватили Россию».

С. Фирин, начальник Беломорско-балтийского исправительно-трудового лагеря: «Десятки тысяч заключенных были переданы горсточке чекистов (нас было 37 человек). И этих заключенных мы должны были перевоспитывать… Мы перековывали этих людей при помощи самого почетного в нашей стране оружия, при помощи труда».