Василий Сталин. Письма из зоны

«Василий Павлович» вряд ли имел возможность беседовать с Шульгиным по поводу его книг. Он весело, с местечковым акцентом умел рассказывать только анекдоты о евреях. А вот о «зрелой карме» депутат трех Государственных дум мог бы говорить с другим узником Владимирского централа — автором провидческого философского труда «Роза мира» Даниилом Андреевым. В тесной камере писатель-духовидец обращался к невинно осужденным русских тюрем своего — и нашего! — времени. Вот он спрашивает: «Что же пожинает своими страданиями и смертью человек, падающий жертвой национального бедствия? — и сам отвечает: — Отчасти он все-таки пожинает этим плоды личной кармы; если же он сам ни в каких злодеяниях не виновен, то он страдает и умирает не в качестве личности, а в качестве члена национального коллектива, и своим страданием и смертью способствует развязыванию этого кармического узла навсегда».

И вот стихи Д. Андреева:

Ты осужден. Молчи. Неумолимый рок

Тебя не первого привел в сырой острог.

Дверь замурована, но под покровом тьмы

Нащупай лестницу не ввысь, но в глубь тюрьмы.

Сквозь толщу мокрых стен, сквозь крепостной редут.

На берег ветреный ступени приведут.

Там волны вольные! — Отчаль же, правь, спеши!

И кто найдет тебя в морях твоей души!

Человек падает жертвой «национального бедствия»… «Меняются династии, возникают новые сословия, льется кровь — но мистическое единство русской истории продолжается и остается живым, — пишет наш современник, стойкий комбат русской линии обороны Станислав Куняев и словно призывает подняться до высот мистического озарения узника Владимирского централа: — Он был сыном известного русского писателя Леонида Андреева. Редкой особенностью его взгляда на русскую историю было то, что он, в отличие от большинства современников, считавших революцию и строительство социализма совершенно новым явлением в судьбе России, был убежден, что, несмотря на ее внешнюю ненависть к старому миру, несмотря на кровавый разрыв с ним — ее глубокое, скрытое от глаз неразрывное с ним единство все равно сохраняется».

Почитайте не спеша еще два стихотворения. Не гоните строку. Как говорит мой внук: «Дед, прикинь!»

Щеголи-гусары, стройные драгуны,

Юные повесы, графы и князья…

Аромат шампанского, серебряные струны

— Ветреная молодость, ратная стезя.

Марши и атаки, смотры строевые,

Полковых штандартов хлещущий размах,

Офицеры гвардии, мальчики седые,

Знали толк и в рубке, и в хмельных пирах.

Ах, как они жили, ах, как они жили,

Как бросали вызов собственной судьбе,

Ах, какие женщины им любовь дарили,

И звучала музыка в пушечной пальбе!

В прошлом полонезы, светские скандалы,

Лишь смертельный холод в блеске палаша.

Но, однако ж, риска им казалось мало

— Русская рулетка, русская душа.

Не черствело сердце от огня и стали,

И плелась карьера где-то позади.

Наивысшим шиком мальчики считали

Оловянный крестик на своей груди.

Холодок опасности щекотал им нервы,

И, бросаясь первыми в зарево стрельбы,

Часто, слишком часто погибали первыми

Офицеры гвардии, баловни судьбы.

Ах, как они жили, ах, как они жили,

Как бросали вызов собственной судьбе,

Ах, какие женщины им любовь дарили,

И звучала музыка в пушечной пальбе!

А вот второе стихотворение.

Там в столице веселье и пир.

Веселится, гуляет Москва…

А у меня в груди восемь дыр…

И отрезана голова…

Я в чеченском овраге лежу,

Злой и мертвый, и шлю презент,

Генералам продажным шлю,

И тебе, мистер-херр президент!

Вам к столу, чтобы пить допьяна,

По европам мотаться с лихвой,

Обмывать вином ордена,

Посылаю я череп свой!

Чашу сделайте из него,

И пируйте в угарном пиру,

И пока вас черт не возьмет,

Ни за что я здесь не умру.

Буду я из пустых глазниц,

На веселье ваше смотреть,

Буду с вами вместе гулять,

Буду пить, хохотать и петь.

А когда будет праздник мой

Среди ваших утех и потех

Я приду за своей головой!

Я приду отомстить за всех!

Автор первого стихотворения не отставной полковник «Лебединого стана», взгрустнувший о былом в тиши какого-нибудь парижского кафе. Это мой коллега, военный корреспондент из «Красной звезды» Андрей Матях. Стихотворение да и все творчество Андрея осталось там, в эпохе, когда он жил, когда Великая Россия, носила гордое имя Советский Союз. Казалось бы, какое нам было дело до мальчиков с оловянными крестиками на груди, которых любили женщины и которые первыми бросались в зарево стрельбы. Однако было…

Второе стихотворение называется «Письмо русского солдата своим убийцам». Автор его известный писатель, историк, публицист и философ, Юрий Дмитриевич Петухов. В 1991 году Юрий Петухов первым объявил об угрозе колонизации России, о сокрушительном поражении ее в Третьей Мировой войне. В предисловии редакции к книжной серии «Imperia Russia» есть такие слова: «Третья Мировая загнала население в дыры и норы. Единицы встали на защиту Отечества. И первым — Юрий Петухов. Он не смог спасти Великую Державу. Слишком неравны были силы. Но он и ему подобные подвижники спасли честь Русского Народа».