Василий Тёркин

Теркин поставил блюдце ягод, откуда он их ел, на край скамейки, взял ее руку и поцеловал. Саня вся зарделась и робко прикоснулась губами к его голове. Жених был с ней сдержан, не лез целоваться, не позволял себе никакой фамильярности в жестах. Это ее трогало, и чувство почти дочерней нежности назревало в ней. Она прекрасно понимала его деликатность и каждый день, как только он утром встречался с ней с глазу на глаз и целовал в лоб, она стыдила себя мысленно, спрашивала: как могла она дойти с таксатором до таких "целовушек"? - ее институтское выражение.

- Закат-то какой! - продолжал с тихим волнением Теркин, отведя голову в другую сторону. - Посмотрите, как вправо-то, вон где за селом леса начинаются, в сосновом заказнике, стволы зажглись розовым светом.

- Да. Как красиво!.. Василий Иваныч. И все это ваше теперь!

- Не мое, а компанейское.

- Это все равно.

- Как все равно? Что вы, голубушка!

- Вы у них всему голова.

Саня обернулась к нему и дурачливо кивнула головой. Теркин рассмеялся и замолчал. Совсем еще неразумное чадо, барышня-институтка, не знает жизни, ума непрыткого, натуры рыхловатой. И он ее выбрал в подруги на всю жизнь!.. И никакой в нем думы и тревоги и жалости к своей холостой свободе.

"Чудно!" - вымолвил он про себя, чувствуя, как что-то простое, мужицкое, только без мужицкого презрения к "бабе", заливает его душу. Что тут разбирать да анализировать? Надо семьей обзаводиться; сладко и лестно - отдать свою тихую, прочную любовь вот такому немудрому, беззащитному "суслику". Это слово, брошенное Серафимой в припадке женской ярости, полюбилось ему.

- Василий Иваныч! - окликнула его Саня. - Посмотрите... там за селом вправо, за вашим лесом... дым какой... Что это? Неужели пожар?

Он встрепенулся, встал, отошел к самому обрыву, воззрился своими дальнозоркими большими глазами, и внутри его сейчас же екнуло.

Дым в надвигавшихся сумерках расстилался действительно правее от села, за сосновым заказником.

"Лесной пожар!" - выговорил он про себя, и ладони рук у него захолодели. Заказник шел по левому берегу Волги широкой полосой и сливался с другой лесной дачей.

- Ведь там предводительское имение? - спросил он быстро Саню.

- Кажется... Там он не живет... а завод у него...

- Завод?

Он начал ходить взад и вперед по площадке.

- Вы боитесь, Василий Иваныч, за ваш лес?..

- Только бы лес не горел! Выше этой беды нет!

Саня ничего не ответила и опустила голову.

В аллее показалась длинная фигура отца ее.

- Иван Захарыч! - громко окликнул Теркин. Пожалуйте сюда поскорее! Видите дым? Что это может быть?

Иван Захарыч двигался так же медленно. В домашней голубоватой тужурке, выбритый и с запахом одеколона, он курил сигару и шел, не сгибая колен. С самого дня продажи усадьбы он имел вид человека, чем-то обиженного и с достоинством носящего незаслуженный им крест.

- Что вы изволите? - спросил он чопорно.

- Да вот дым... Что это?

- Едва ли не леса горят, - процедил он.

- Едва ли!.. Ха-ха!..

Теркина взорвало. Он подошел к нему, взял его за пуговицу его сюртука и заговорил пылко и скоро:

- Ну, а если б вот на ваших глазах начало драть заказник - вы бы тоже ухом не повели, благо вы его продали?

- Не знаю-с...

- Вот так вотчинное чувство!.. Что не мое, то пропадай пропадом.

- Это еще далеко, - все так же чопорно и невозмутимо продолжал Иван Захарыч. - Там завод Петра Аполлосовича и еловый лесок... Где-нибудь там занялось; деревень в той местности нет; да и дым, надо полагать...

- Надо полагать! - чуть не передразнил его Теркин. - Да вы бы спосылали кого-нибудь.

Но он сдержал себя, приподнял шляпу и насмешливо выговорил:

- Извините... Потревожил ваше спокойствие.

До Сани долетел весь этот разговор.

На террасе показался в эту минуту Хрящев и добежал до них запыхавшись, бледный, но с решительным видом, какого у него еще никогда не подмечал Теркин.

- Что? - окликнул он его издали.

- Василий Иваныч! Пожар в имении господина Зверева. Завод загорелся и ельник. До заказника рукой подать. Надо действовать.

- Еще бы! Едем верхами! Коли нужно - сбить народ в Заводном. Иван Захарыч, вашими лошадьми я распоряжусь... А вас не приглашаю... Александра Ивановна, прощайте! - Он подбежал к ней и пожал ей только руку. - Не беспокойтесь! Может, там и ночевать придется.

Иван Захарыч пустил кольчики дыма вслед двух разночинцев, полетевших спасать заказник. Саня в сильном смущении опустилась на скамью.

XXXVI

Измученная, потная, непривычная ходить под верхом, лошадь спотыкалась о пни и кочки. Теркин нервно понукал ее, весь черный от дыма и сажи, без шапки, с разодранным рукавом визитки.

Весь вечер и всю ночь, не смыкая глаз до утра, распоряжался он на пожаре. Когда они с Хрящевым прискакали к дальнему краю соснового заказника, переехав Волгу на пароме, огонь был еще за добрых три версты, но шел в их сторону. Начался он на винокуренном заводе Зверева в послеобеденное время. Завод стоял без дела, и никто не мог сказать, где именно загорелось; но драть начало шибко в первые же минуты, и в два каких-нибудь часа остались одни головешки от обширного - правда, старого и деревянного - здания.