Васёк Трубачёв и его товарищи

- Честное пионерское... - начал Саша и, возмущенный, повернулся к Трубачеву: - Я на тебя, как на себя самого, надеялся!

- А я что? Что я? - сразу вскипел Трубачев.

- Ты сказал, что у тебя все в порядке, а сам...

- Что - сам? - подступил к нему Васек.

На щеках у него от обиды расплылись красные пятна.

- Дисциплина! - крикнул кто-то из ребят. - А сами еще всех подтягивают!

- И на девочек нападают, - пискнула Синицына.

- Молчите! - с бешенством крикнул Васек и обернулся к Саше: - Говори, что я сделал?

- Мел не положил, вот что!

- Кто не положил?

- Ты! - бросил ему в лицо Саша. - Весь класс подвел.

- Врешь! - топнул ногой Васек. - Я все проверил, и все было, - нечего на меня сваливать!

- Я не сваливаю. Я еще больше отвечаю! Я староста!

- Староста с иголочкой! Тебе только сестричек нянчить! - выбрасывая из себя всю накопившуюся злобу, выкрикнул Васек.

- Трубачев! - сорвался с места Малютин.

- А-а, ты так... этим попрекаешь!.. - Саша поперхнулся словами и, сжав кулаки, двинулся на Васька. Тот боком подскочил к нему.

- Разойдись! Разойдись! - выпрыгнул откуда-то Одинцов.

Несколько ребят бросились между поссорившимися товарищами:

- Булгаков, отойди!

- Трубачев, брось!

- Перестаньте! Перестаньте! - кричали девочки. Валя и Лида хватали за руки Трубачева. Одинцов держал Сашу.

- Ты мне не товарищ больше! Я плевать на тебя хочу! - кричал через его плечо Саша.

- Староста! - презрительно бросил Васек, отходя от него и расталкивая локтями собравшихся ребят. Пустите! Чего вы еще?

Сева Малютин загородил ему дорогу:

- Трубачев, так нельзя, ты виноват!

Васек смерил его глазами и, схватив за плечо, отшвырнул прочь. Класс ахнул. Надя Глушкова заплакала.

Валя Степанова бросилась к Малютину.

Васек хлопнул дверью.

Мазин и Русаков стояли молча в уголке класса.

Когда Трубачев вышел, Мазин повернулся к Русакову и с размаху дал ему по шее.

- За что? - со слезами выкрикнул Русаков.

- Сам знаешь, - тяжело дыша, ответил Мазин.

Ребята удивленно смотрели на них:

- Еще драка!

Но Мазин уже выходил из класса, спокойно советуя следовавшему за ним Русакову:

- Не реви, хуже будет.

Глава 20.

КАК БЫТЬ?

Одинцов и Саша шли вместе. Под ногами месился мокрый снег, набиваясь в разбухшие от сырости калоши. Саша шел, не разбирая дороги, опустив голову и не глядя на товарища. Одинцов щелкал испорченным замком своего портфеля и взволнованно говорил:

- Знаешь, он просто со зла, нечаянно... Он, может, этот мел в форточку выбросил, когда тряпку вытряхивал... И сам не знал... Да тут еще ребята кричат. Ну, довели его до зла - он и сказал.

Одинцов перевел дух и взглянул в упрямое лицо Саши.

- Вот и со мной бывает. Как разозлюсь в классе или дома - так и давай какие-нибудь глупости говорить, что попало, со зла. А потом самому стыдно. Да еще бабушка скажет: "Ну, сел на свинью!" Это у нее поговорка такая.

Коля неловко засмеялся и, ободренный Сашиным молчанием, продолжал:

- Это с каждым человеком бывает. А Трубачев все-таки наш товарищ.

Саша вскинул на него покрасневшие от обиды глаза:

- Товарищ? Да лучше б он меня по шее стукнул, понимаешь? А он мне такое сделал, что я... я... - Саша задохнулся от злобы и, заикаясь, добавил: - Ни-когда не прощу!

- Саша, ведь ему самому теперь стыдно, он сам мучится! - горячо сказал Одинцов. Саша вдруг остановился.

- А, ты за него, значит? - тихо и угрожающе спросил он в упор.

- Я не за него, - взволновался Одинцов, - я за вашу дружбу, за всех нас троих! Мы всегда вместе были. И на пруду еще говорили...

- Ладно, дружите... А мне никакого пруда не надо. Мне и тебя, если так, не надо! - с горечью сказал Саша.

Голос у него дрогнул, он повернулся и, разбрызгивая мокрый снег, быстро зашагал к своему дому.

- Саша!

Одинцов догнал его уже у ворот:

- Саша! Я все понимаю. Я за тебя... Мне только очень жалко...

- А мне не жалко! Мне ничего не жалко теперь! И хватит! - Саша кивнул головой и пошел к дому.

Одинцов глубоко вздохнул, оглянулся и одиноко зашагал по улице.

"Пропала дружба... - грустно думал он, стараясь представить себе, как будут теперь держаться Трубачев и Саша. А с кем я буду? Один или с каждым по отдельности?"

Одинцов не стоял за Трубачева. Поступок Васька казался ему грубым и глупым.

"На весь класс товарища осрамил! "Староста с иголочкой! Тебе только сестричек нянчить!" - с возмущением вспоминал он слова Трубачева. - И как это ему в голову пришло? Ведь Саша не виноват, что у них детей много, ему и так трудно, размышлял он, шлепая по лужам. - И еще Малютина отшвырнул... Севка и так слабый..."

Коля Одинцов был растревожен. Дома он наскоро выучил уроки, весь вечер слонялся без дела и, ложась спать, вдруг вспомнил: "А ведь сегодня четверг. К субботе статью писать надо..."

Перед ним встал Васек Трубачев, с рыжим взъерошенным чубом на лбу, с красными пятнами на щеках.

"Я ведь о нем писать должен. Все... Честно... И вся школа узнает... Митя... Учитель... - Одинцов нырнул под одеяло и накрылся с головой: Не буду. На своего же товарища писать? Ни за что не буду!"

Он замотал головой и беспокойно заворочался. - Коленька, - окликнула его бабушка, - ты что вертишься, голубчик?