Васёк Трубачёв и его товарищи

- Письмо есть? Отец пишет? Давай письмо! Почему сразу не дала мне? закричал на тетку Васек.

Тетка вынула из-под скатерти письмо.

- Я с тобой поговорю еще... Вот почитай раньше... - холодно сказала она, испытующе глядя на племянника поверх очков.

- Ладно! - нетерпеливо сказал Васек, отходя к своему столу и вытаскивая из конверта тонкую серую бумажку.

Отец писал, что никак не мог сообщить о себе, так как ездил со своей бригадой на другие участки и все надеялся скоро вернуться. Но сейчас в паровозном депо идет большой ремонт, и придется недельки на две задержаться. Он просил тетку приглядеть за племянником, спрашивал, как учится Васек, как он ест, спит, не очень ли скучает. В конце стояла приписка сыну:

"Дело, Рыжик, прежде всего. Паровозы мои - пациенты смирные, слушаются меня. Есть среди них очень интересные, новой системы, наши советские. Приеду - расскажу. А пока делаq ты, Рыжик, свои дела так, чтобы совесть была чиста.

Твой папа".

Васек опустил письмо и задумался.

Отец задерживается... Не с кем поговорить по душам. Некому рассказать, что произошло за это время в его жизни...

Васек подумал о Саше. Вспомнил его лицо и слова, которые тот бросил ему: "Не товарищ!" "Подумаешь, напугал! И что я ему сказал? Разве это не правда, что он сестричек нянчит? Правда..." - храбрясь и оправдываясь перед собой, думал Васек.

Потом, вспыхнув до ушей, он растерянно посмотрел на свою твердую загорелую руку. В этой руке осталось ощущение острого, худенького плеча Севы. Васек прикусил губу, чувствуя стыд и недовольство собой. Как это с ним случилось, что он швырнул Севу? Конечно, Малютин сам полез, его никто не просил.

Васек посмотрел на письмо. Задерживается... в такую минуту, когда ему одному мог он рассказать обо всем, что произошло в классе.

"Ну и ладно... Пусть со своими паровозами остается... Хоть и совсем не приезжает, раз так", - с горькой обидой на отца думал он.

- Вот и поговорим, - сказала тетка, закончив какие-то кухонные дела и присаживаясь на стул против Васька. - Разболтался! Грубишь! Думаешь, тетка сквозь пальцы глядеть будет? - Тетя Дуня оправила подол юбки и поудобнее уселась на стуле. - Нет, племянничек, я здесь не для этого живу. На меня не напрасно твой отец надеется. Трубачевы зря ничего не обещают, и я тебя на ум-разум направлю, - медленно цедила слова тетка.

Васек вдруг вышел из берегов:

- А что ты мне сделаешь? Что ты ко мне привязалась сегодня? "На ум-разум направлю"! Вот я отцу расскажу! - кричал он, размахивая руками.

Тетка поджала тонкие губы.

- А я и отца ждать не буду. Я в школу пойду, - язвительно сказала она.

- Ты... в школу? - задохнулся Васек. - В школу?.. Ведьма! неожиданно для себя выпалил он и испугался.

Лицо у тетки вдруг сморщилось, очки упали на колени, ресницы заморгали, и на них показались слезы.

- Спасибо, Васек, спасибо, племянник, - тихо сказала тетка, поднимаясь со стула.

Васек хотел броситься к ней, попросить прощения, но слова застряли у него в горле. Первая минута была потеряна, и, провожая глазами ее сгорбившуюся фигуру, он только беспомощно шевелил губами.

Тетка весь вечер просидела в кухне.

"Ну и пускай! - думал Васек, стараясь побороть в себе чувство жалости и раскаяния. - Еще каждому кланяться буду! Просить, унижаться!"

Вечером пришла Таня. В последнее время Васек редко видел ее и особенно обрадовался теперь, чувствуя себя одиноким и несчастным.

- Таня, ты где все пропадаешь? - спросил он, поглаживая глиняного петуха. - Я тебя совсем не вижу.

-- Да у меня дела теперь сверх головы. Меня, Васек, в комсомол принимают! - с гордостью сказала Таня, показывая на толстую книгу в коленкоровом переплете. - Вот, учусь! И работаю. Ведь это заслужить надо.

- А я еще пионер только, - со вздохом сказал Васек и сразу подумал: "А вдруг Митя узнает про то, что в классе было? Или учитель?"

Сердце его сжалось, и к щекам опять прилила краска.

- Ты что? - спросила Таня.

- Ничего. Спать захотел, - сказал Васек.

- Да посиди, рано еще... Что отец пишет?

- Пишет - задерживается... Я пойду, - устало сказал Васек.

Ему и правда захотелось спать. Он лег, но сон не приходил долго. На душе было одиноко и тоскливо.

Васек вспомнил Одинцова и грустно улыбнулся.

"Один товарищ у меня остался... Один друг, а было два... Эх, из-за куска мела! - Он приподнялся на локте. - А куда же этот проклятый мел делся? Ведь я же сам клал его - длинный, тонкий кусочек. Куда же он делся? Надо было поискать хорошенько, найти, доказать. Может, он лежал в уголке где-нибудь..."

Васек пожалел, что не сделал этого сразу, а в раздражении ушел из класса.

* * *

Утром Васек долго валялся в кровати, лениво делал зарядку. Он не торопился: день перед ним вставал хмурый и неприятный. В первый раз не хотелось идти в школу.

"Теперь, наверно, все на меня глазеть будут, как на зверя какого-нибудь..."

Не хотелось видеть Сашу, Малютина, и перед остальными ребятами было стыдно и нехорошо.

"А что такое? Фью! Больше бояться меня будут! Никто не полезет ко мне!" - хорохорился он наедине с собой, пытаясь заглушить чувство стыда и беспокойства.