Ватага. Атаман

– Я никого не обманываю, мне бояться нечего, – приподнял свой кубок князь Галицкий, Звенигородский, а теперь и Московский. – А желаешь ты, атаман лихой, моих воинов уделами своими повязать так, чтобы они супротив тебя меча не подняли, ибо обязаны тебе будут землею и кормлениями, либо детей и братьев в рядах рати твоей увидят.

– Это плохо? – приподнял брови Егор. – Я не хочу с тобой вражды и хочу сделать ее невозможной. Ты не сможешь пойти на меня, но ведь и я не смогу пойти на тебя!

– Плохо то, что ты постоянно пытаешься меня перехитрить, – ответил Юрий Дмитриевич. – Не поступай так больше, и мы станем союзниками навечно. Помни о том, молодой князь, что, пытаясь кривить помыслами, ты пробуждаешь недоверие. А недоверие – плохая основа для прочного союза.

– Я не хитрю, княже. Я желаю сохранить наш договор вечным. Я не посягаю на те уделы, которые ты счел своими, – ты признаешь за мной право на те земли, которые мне удастся освободить.

– Хороший договор, – кивнул Юрий Дмитриевич. – С юга со мной будет граничить дружественная Орда, с запада – дружественная Литва.

– Русь, – поправил его Егор. – Теперь на этих землях уже никогда не забудут русского языка, русской веры и русских обычаев!

– Вот и славно, – поднял кубок князь галицкий. – Коли еще и Русь, то оно спокойнее. Мои уделы в самом сердце нового союза окажутся, и до них уж точно ни единый ворог не дойдет ни с заката, ни с юга. Мирная жизнь – лучший путь к процветанию. Да, мне нравится наш договор. И да, я не против того, чтобы боярские рода земель моих, старых, и твоих, новых, смешались, закрывая нам пути к возможной вражде.

– Да? – удивился Егор столь легкому отказу галицкого князя от первенства.

– Да, – еще раз подтвердил свое решение Юрий Дмитриевич[59].

– А что скажешь ты, храбрый Темюр-мирза? – с немалым облегчением повернулся к татарскому воеводе князь Заозерский. – Готов ли ты в знак благодарности за свою храбрость принять из моих рук удел, достойный твоей доблести и высокого звания? Согласен ли ты, чтобы твои воины получили подобные награды?

– Я никогда не нарушу своей клятвы ханше Айгиль, княже, – с достоинством ответил татарин, – и не допущу того, чтобы хоть один из доверенных мне великой царицей воинов изменил ей ради корысти или тщеславия.

– Но ведь великая и мудрая Айгиль, – Егор не поленился встать, подойти к татарке и склонить перед ней голову, – не будет возражать против достойной награды своим воинам? Она, конечно же, не желает возникновения новой вражды между единой Русью и татарской Ордой ни сейчас, ни в будущем?

– Никаких войн меж нами никогда в будущем? – выпрямилась правительница. – Я не люблю войн. Но ради покоя моей державы мне нужна моя армия, которая будет подчиняться мне и только мне.

– Она у тебя будет, царица Айгиль, мы не хотим умалять твоей власти! Наоборот, каждого из нас мы желаем сделать сильнее втрое.

– Что я должна для этого сделать?

– Наделить литовских и московских бояр поместьями в Крыму, Поволжье и в Придонье, разрешить своим эмирам и нукерам получать наделы от меня на Руси и в новых землях. Тогда у тебя под рукой всегда будет крепкая армия из кованой рати и татарской конницы, а в случае большой опасности к тебе в помощь немедленно примчатся полки всех трех союзников. Они придут защищать своих родственников, и ты сможешь на них положиться, как на собственных воинов. Но вот воевать друг против друга по той же причине они уже не согласятся.

– Врагов покарать, друзей наградить… – медленно склонила голову татарка. – Да будет так! Союз на вечные времена!

– Любо! Любо! – Оказывается, к их разговору прислушивались. И бояре с ватажниками охотно приняли возможность общего союза с соратниками, вместе с которыми еще сегодня проливали кровь на одном поле, сражаясь против общего врага. И вечный мир в родных краях тоже был каждому по душе.

– А что ты скажешь, храбрый крестоносец? – обратился к барону Егор. – Как относится Тевтонский орден к нашему желанию жить в мире?

– Я скажу, князь Георгий, что считаю свою клятву исполненной, – поднялся со своего места Михаэль фон Штернберг. – Полагаю, ты более не опасаешься обмана и удара в спину? Тогда мы с братьями возвращаемся в свои замки.

– Для меня было честью сражаться рядом с вами, барон. У Тевтонского ордена храбрые воины.

– Мне жаль, князь Георгий, что мы служим разным Церквям. Мой долг нести людям истинную веру, а не твою. – Барон коротко кивнул и вышел из трапезной.

– Ты успел пообещать много уделов, атаман, – проводил его взглядом Юрий Дмитриевич. – Но ты так и не сказал, где намерен их взять?

– Я объявлял крестовый поход, мой друг… – с сожалением вздохнул Егор. – Он может закончиться только в одном-единственном месте: в Царьграде, на ступенях храма Святой Софии. Святой город надобно освободить из-под османского ига!!!

– То, что Царьград окружен османскими землями, не значит, что он томится под игом, – с сомнением произнес галицкий князь. – К тому же султан Мехмед и император Мануил союзники[60].

– Какая разница?

– А ты циник, князь Егорий, – вроде даже удивился Юрий Дмитриевич.