Вавилонские куклы

–Да, когда я вижу талант, я не могу пройти мимо. И… кстати, – женщина вытащила из «Miu Miu» бумажник во второй раз, – вот тебе… двадцать три тысячи… Больше налички с собой у меня нет, одни карты с собой.

–Да вы что, мне не надо, – нахмурилась художница, – у меня работа есть. Я не побираюсь.

–Я знаю, Ира, это не для тебя, – заверила ее Жанна, – это для лошади. Пожалуйста, попроси свою бабушку купить животному достаточно корма. И еще, мне бы очень хотелось, чтобы ты переселилась в другое место.

–Куда?

–Не знаю, но мы что-нибудь придумаем. Я тебе забыла сказать, что так же являюсь учредителем фонда по оказанию помощи жертвам домашнего насилия…

–Но я не…

–Знаю, знаю, – перебила художницу Друцкая, положив стопку наличных рядом с треснувшись телефоном, – в е-мейле к Даше, укажи, что тебе так нужно новое место проживания. А я поболтаю с моими юристами, посмотрю, какие квартиры у нас освободилось, – глянув на время, Жанна встала со стула, поправила пиджак и прическу, – я опаздываю на заседание, но я была очень рада с тобой познакомится, Ира.

Художница подпрыгнула со своего сидения и двумя руками схватилась за ладонь, протянутую Друцкой:

–Спасибо вам большое, просто огромное! Я прямо сейчас бабушке позвоню, обрадую, и Зорьке на корм переведу. Даже не знаю, как вас благодарить. Вы прямо святая, как богородица…

Ну это пожалуй, слишком, решила Жанна, и, застенчиво потупив глазки, все же одарила рыжую девушку прощальным кивком головы.

Вот ведь она молодец: еще и десяти утра не стукнуло, а она уже перевернула чью-то судьбу. Разумеется, в фонд «Гавань» приходили письма с благодарностями от тех, кому была оказана юридическая и финансовая поддержка, но Жанна лично с этими женщина не виделась. Это было ни к чему. Чего этих несчастных замотанных женщин лишний раз тащить в ее галерею, пусть себе сидят дома да строчат благодарственные письма.

А тут вот, Жанна не только девушку от побоев спасет, да еще и, вполне возможно, отроет и огранит новый бриллиант русского современного изобразительного искусства.

Проводив женщину липким взглядом, рыжеволосая девушка спрятала в рюкзак банкноты и разбитый смартфон. Отлепив пластыри с костяшек правой руки и оголив чистую, розовую кожу, художница выудила сто рублей из карманов потертых джинсов, и на выходе из кафе, оставила их в банке с надписью «Чаевые».

Бариста, видя в окно, как удаляется рыжеволосая девица с синяками на лице, пожалел о том, что не предложил посетительницами еще бискотти, когда они съели заказанные. Авось, вместо ста рублей, теперь бы в баночке лежало двести.

7

Тая не могла объяснить себе почему, но серьги женушки Вадима, с алым бериллом⁹, обрамленным белым золотом, настроили девушку на новую волну. Арсеньевой внезапно захотелось белого вина столетней выдержки, барбекю из моллюсков и фуагры.

Ничего подобного из этого списка в магазинной пристройке «Радуга» не имелось, зато Таисия не поскупилась на паштет из гусиной печени, хлебцы и свежий квас. Белкин обрадовался гостинцам и галантно пригласил даму на тесную кухоньку.

Несмотря на то, что дом был построен больше полувека назад, и даже новейший ремонт не мог избавится от советской планировки, Тая все равно любила это место. Квартира досталась Витьке от бабушки, которая воспитала и его, и Арсеньеву. Когда-то давным давно, девушка и ее мама жили через дорогу. С белокурым пацаном Таисия познакомилась в первом классе, и их отношения очень быстро переросли в семейно-товарищеские. Валентина Михайловна, бабушка Витьки сразу поняла, что отца у Таисии не наблюдается, хотя на прямую насчет исчезнувшего родителя никогда у девочки не интересовалась. Мама служила зубным техником и с утра до ночи набирала смен, чтобы содержать себя с дочерью. Отчего постоянно была занята, даже на выходных. Валентина Михайловна практически удочерила Таю, зная, что если Арсеньева-старшая сегодня весь день на службе, то девчушка ничего не съест и домашнюю работу не сделает.

Когда Тая пошла в десятый класс, мама решила съехать на другую жил площадь – поближе к новому месту работы, но девушка все равно возвращалась к Белкиным, словно выброшенный кот – в хозяйскую хату.

И вот теперь, через шесть лет после ухода Валентины Михайловны, кухонька, несмотря на смену некоторой мебели и цвета стен, все равно оставалась порталом в детство, местом, где всегда уютно и тепло.

…–и названия борделя не сказала? – еле понятно изрек Виктор, жующий хлебец с жирно намазанным паштетом.

Тая помотала головой, сделала большой глоток пенящегося кваса.

–Значит, черновики с зарисовками прокатили?