Вблизи Толстого. (Записки за пятнадцать лет)

31 декабря. Сейчас был со Л. Н. у Горького. Вечером будем встречать Новый год. Л. Н. по вечерам часто играет в винт и в шахматы.

1902

1 января. Гаспра, 1 ч. ночи. Мы только что встретили Новый год. Л. Н. ушел раньше спать, а мы очень приятно сидели за ужином. Завтра здесь хотел быть Чехов, но едва ли приедет, он очень хворает. Одно время у него опять возобновилось кровохарканье, и ему стало очень плохо. Л.H., слава Богу, очень хорош.

3 января. Вчера здесь сделалась плохая погода, выпало немного снегу (в первый раз за эту зиму). Все приуныли, чему причиной главным образом нездоровье Л. Н. Он слишком много работал эти дни над очень волнующей его работой (письмо к царю) и переутомился. У него сделались перебои, и вчера он не вставал с постели. Доктор не нашел ничего особенного, но посоветовал и нынешний день провести еще в постели. Нынче утром перебоев не было. И солнце опять светит, опять делается теплее и на душе радостнее.

5 января. Здесь грустно… Л. Н. все нездоров. Значительное ослабление сердечной деятельности, боли в желудке и в печени. Нынче совершенно ясный день, но дует отчаянный, холодный ветер, так что температура в тени не поднимается выше нуля. Разумеется, погода тоже отражается на здоровье Л. Н. Когда ему хуже, делается страшно за него, и конец кажется таким возможным и близким…

9 января, 8 ч. утра. Через час я уезжаю из Гаспры. Опять это жуткое чувство: неужели сейчас в последний раз увижу Л. Н.?!

13 января, Москва. Третьего дня вечером я вернулся из Крыма. Утром, когда я уезжал, Л. Н. встал и вышел ко мне проститься: он был очень ласков. Потом, когда я садился в экипаж, он стоял у окна и, пока я не отъехал от дома, кланялся. Его фигура и лицо у окна стоят передо мною, как живые, и я боюсь думать, как возможно, что я больше не увижу его.

Л. Н. рассказывал мне как‑то:

— Когда я был на представлении «Власти тьмы» в «Скоморохе» (в Москве), я нарочно забрался на галерею, чтобы меня не узнали. Все‑таки меня узнали, стали вызывать, и я поскорее пошел домой. Но был один момент, когда я с трудом удержался, чтобы не выйти на сцену и не начать говорить и сказать уж им все, что бы там ни было.

15 января. Прочел прекрасную книжечку Маццини «О назначении человека». Выдержки из нее я читал в Гаспре. Между прочим, конец ее Горький при мне вслух прочел Л.H., который очень любит эту книжку. Пока Горький читал, Л.H., уже не раз перечитывавший отдельные места книги, очень взволновался — до слез. Мы за него испугались, так как он был нездоров.

21 января.

Из письма Татьяны Львовны от 12 января:

«Эти дни все шло хорошо, а сегодня сделал слишком длинную прогулку, и вечером опять перебои. Но на ногах и бодр».

— 16 января. (Из письма от нее же.) «…Здоровье все нехорошо. Сегодня лучше, чем последние три дня. Альтшуллер (ялтинский врач) просит Щуровского приехать, чтобы разделить ответственность в лечении».

Сегодня мне опять стало страшно, когда представил себе, что Л. Н. всякий день может умереть.

25 января. Получил письмо от Софьи Андреевны. Она пишет о Л. Н.:

«Здоровье Л. Н. было все время очень плохо, едут к нам два доктора: Бертенсон из Петербурга и Щуровский из Москвы. Сегодня в состоянии Л. Н. есть улучшение, что нашел и Альтшуллер».

27 января. В газетах — известие об опасной, кажется, безнадежной болезни Л. Н. (воспаление легких)…

28 января, 1 ч. ночи. Вот уже целый час меня преследует мысль: сейчас умирает Л.H.! Я так живо представляю себе его, живого, и так невероятно кажется, что я не увижу его больше.

Нынче получил письмо от Марии Львовны от 24 января.

О Л. Н. она пишет:

«Здоровье все нехорошо: то лихорадка, то сердце, то желудок. Тревожного ничего нет, но он слаб и вял. Сегодня будет консилиум: Альтшуллер, Бертенсон и Щуровский. Завтра напишу. Общее состояние все‑таки недурное».

29 января.

Нынче я получил открытое письмо от Л.H., написанное им 25 января — в день, когда он заболел.

Вот его текст:

«Благодарю за известия, хотя неполные, о моих трех вопросах. Здоровье все то же. На днях был приступ, теперь лучше. Телесный я спорит с духовным, отвращаясь от смерти. Но мне очень хорошо. Желаю вам всего истинно хорошего. Л. Т.»

Сейчас (1 час ночи) получил телеграмму: «Воспаление легких прошло, боятся за сердце».

31 января. Вчера немного лучшие вести, но надежды у меня нет никакой. Я жду ежеминутно известия о смерти. Недавно в Гаспре я говорил Л.H., какая радость для меня — возможность личного общения с ним и как дорога мне даже всякая вещь, имеющая к нему отношение. Л. Н. сказал мне:

— Если что‑нибудь я сделал, то духовное, выразив это в том, что писал или говорил. Какое же значение имеет телесное?

1 февраля. Ни вчера, ни нынче ни слова из Крыма. Не получив известий вчера, я нынче телеграфировал, и все- таки нет ответа.

2 февраля, 2 час. ночи. Телеграмма: «Опасность миновала».