Вдох-выдох

– Проснулась? – отбросив кофе в урну, он метнулся в палату, но в отличие от Глафиры, ему повезло куда меньше – Саша уже снова закрыла глаза.

Страх, волнение, счастье и грусть так и застыли на его лице, когда он остановился на пороге палаты. Он ждал этого момента, ждал, когда она проснется, и одновременно боялся его до ужаса. Ведь они не смогут сделать вид, что ничего не произошло. К сожалению, не смогут.

– Я скажу врачу, – Глафира сжала его плечо, отступила, – все будет хорошо, мой мальчик, верь мне.

Яр не развернулся, не поблагодарил, хотя хотел, он мог сейчас смотреть лишь на то, как капельница по миллиграмму возвращает жизнь в самого родного в мире человека. Ступив в палату, он прошел к креслу у кровати, бесшумно опустился в него. Рука девушки сползла с простыни, безвольно повиснув. Такие холодные пальцы… Яру часто казалось, что стоит сжать их чуть сильней, и косточки хрустнут, под натиском. Дни напролет он безрезультатно пытался отогреть их в своих руках, но не помогало ничего. Если он не может вернуть ей тепло тела, то как вернет тепло душе? Мужчина поднес руку Саши к губам, оставляя на ней тысячный уже поцелуй. Как он хотел бы, чтоб тот день она так и не вспомнила…

Ссора с Димой, сообщение о ее беременности, попытка дозвониться и невозможность это сделать, звонок Снежи – все смешалось в один огромный клубок, который он до сих пор не мог осознать.

Как так случилось, что он не замечал странностей Димы? Как так случилось, что он перестал понимать его настолько, что пропустил момент, когда стало уже слишком поздно? Каждый раз, когда Ярослав вспоминал о когда-то друге, кулаки невольно сжимались. Он пока его еще не нашел. Пока, но вот когда найдет… Проблема не в предательстве, предательство он бы отпустил ему. А вот то, что она чуть не погибла – нет. Никогда.

Они искали Сашу долгих три часа. Три часа, каждая минута из которых могла стать фатальной. Три часа, за которые, он успел помолиться всем существующим в мире богам. И если бы он не был таким дураком, они нашли бы ее раньше… Скрипичный ключ. Подаренный еще там, во Франции. Он, правда, купил его не специально, правда, просто увидел и понял, что он должен принадлежать ей, но даже не подозревал, какую службу когда-то сыграет украшение. В него встроили жучок, перед походом в театр, это стало еще одной мерой предосторожности, единственной, действительно сработавшей. Он ведь не просил носить его постоянно, но она носила. Носила во Франции, и здесь тоже. Его осенило неожиданно, тогда, когда отчаянье нахлынуло очередной волной, на втором часу схождения с ума.

И они смогли найти с пола до потолка увешанный фотографиями подвал. Смогли найти раньше, чем Шутов успел с ней что-то сделать. Но Яр понял это лишь тут, в больнице, а влетев в мавзолей Анастасии Титовой, он увидел, как Саша оседает на пол, с белым лицом и совершенно синими губами, уже тогда руки у нее были холодные, как льдинки. Были тогда, и оставались до сих пор. Долгих три дня он ждал, когда она откроет глаза, и был готов ждать еще столько же, сколько угодно, столько, сколько будет нужно ей.

– Вернись ко мне, солнце. Прошу тебя, – он склонился к бледно-розовым теперь губам, нежно касаясь. Когда-то его спящая красавица проснулась от поцелуя, и не важно, что была не слишком счастлива, встрече с ним, главное – проснулась. Он верил, скоро это повторится. – Я люблю тебя.

Она не могла слышать, во всяком случае, Ярославу почему-то так казалось, но холодная ладошка сжала его руку чуть сильней, а потом снова расслабилась.

* * *

Во второй раз, Саша проснулась уже ночью. Проснулась от жуткой жажды, а еще от чувства, что воздух закачивают в нее насильно. Высвободив руку, она потянулась к носу, стягивая с лица прозрачные трубки. Дышать стало немного сложней, но куда привычней. Потратив несколько минут, она снова смогла сесть, привыкла к темноте.

В кресле, рядом с кроватью, снова сидел человек, на этот раз уже не Глафира, и именно из его ладони она высвободилась не так давно. Ярослав спал. Вытянув ноги, склонив голову к плечу, он спал, даже не подозревая, что она наконец-то снова с ним.

Очень долго Саша сидела, просто вглядываясь в его лицо, она искала подсказку в нем, но, к сожалению, он помочь ей вспомнить, что произошло, не смог бы. Не стал бы, а это было нужно. Тяжело вздохнув, Саша подобрала под себя ноги, снова закрывая глаза. На этот раз, она не собиралась спать. Ей нужно было вспоминать, что случилось утром и позже.

«Да, – монитор развернули так, что Саша сама смогла увидеть нечеткое изображение на нем. – Вот ручки, – доктор указал в еле заметные белые полосы, – Вот ножки, – взгляд натолкнулся на еще менее различимые абрисы, – Всего по две…»

Сдержать вздох, Саша не смогла.

«– Так говорит Саша.

– А как говорит Александра Константиновна?

– А Александра Константиновна предпочитает говорить сама с собой.»

«– Как тебя зовут? Ладно, не так, как ты хочешь, чтоб тебя звали? Дай знать заранее пожалуйста, иначе, я ведь не знаю, может ты терпеть не можешь имя Тимофей, а придется с ним жить…»