Вдохни океан

— Ясно, — кивает Кир. Он всё ещё слаб, мы просто обнимаемся и потихоньку обсуждаем, как много всего ему предстоит увидеть.

В конце концов, не выдерживаю, прохожусь по его забавному внешнему виду. Кир хмурится, стягивает с себя рубашку, заодно и меня избавляет от одежды.

— Ты должна восхищаться мной, а не смеяться, — заявляет, оставляя меня без последней детали гардероба.

— Одно другому не мешает, Кир. Расслабься, ты идеален, — провожу рукой по безупречному прессу. Нет, мы не занимаемся любовью, просто засыпаем, прижавшись друг к другу. Кожа к коже. Время ускользает от нас.

На следующее утро ему делают кучу тестов, но уже после обеда мой мальчик свободен и даже может передвигаться по палате самостоятельно. Свет в комнате остаётся приглушённым, и в коридор, где яркие дневные лампы, выходить не рекомендуют. Несколько раз уточнив у медсестры, не побеспокоят ли нас снова, и, получив отрицательный ответ, Кир запирает за ней дверь. Он поворачивается ко мне с горящими глазами, и я таю под его взглядом, наполненным восхищением.

КИРАМ

В первое мгновение, после пробуждения не понимаю, что происходит. Мозг медленно реагирует на возникшую картинку. Вспоминаю, что снова вижу, и ликование заполняет меня, когда обвожу взглядом комнату. В следующую минуту оно сменяется липким страхом. Неужели она ушла вот так, даже не попрощавшись? Оглядываю окружающее пространство снова, на этот раз, выискивая признаки её присутствия. Вслушиваюсь, не течёт ли вода в ванной. Впрочем, обманывать себя ни к чему, я знаю, что она не возьмёт не единой чёртовой вещи, кроме того, что будет надето на ней. Сотрёт меня из памяти и будет жить дальше. От холодящей душу безысходности отвлекает входящий вызов. Звонит отец. Коротко сообщаю ему о том, что операция прошла успешно, он поздравляет меня. Интересуется: «Когда вас ждать назад?». Вас — как ножом по сердцу. Знаю, что полечу домой один. Но отцу говорить об этом ни к чему. Заверяю, что сообщу ему, когда нужен перелёт, и сворачиваю разговор. Минуты тянутся нескончаемо. Звоню ей, но телефон отзывается откуда-то из шкафа. Не могу поверить, что это уже конец, задыхаясь от боли. Может, вышла поговорить с врачом или пообедать? Бесконечность спустя, открывается дверь и Мари заполняет собой пространство. Или это пространство сужается лишь до одной интересующей меня точки? Не вижу ничего кроме неё. Она залезает ко мне под одеяло так уютно и знакомо, что страхи отступают на задний план, прячутся до завтрашнего утра. Вдыхаю её запах, обнимаю и понимаю, что такой в моей жизни уже никогда не будет.

На следующий день, после дьявольской кучи анализов и тестов нас, наконец, оставляют в покое. Я чувствую себя уже вполне сносно и у меня на этот вечер далеко идущие планы. Закрыв за медсестрой дверь, подхожу к Мари, устроившейся с ногами в глубоком кресле, сажусь перед ней на корточки и не могу отвести взгляд от бесконечно любимого лица. Она не выдерживает первой, наклоняется и целует меня так, что кровь закипает в жилах. Хочу поднять на руки, чтобы унести в постель, но она вырывается, со словами, что дойдет сама. Точно, мне же нельзя тяжести пока, вспоминаю отстранённо. Все мысли сейчас о другом. Мари тянет меня за руку к кровати, ложится, и я оказываюсь сверху. Сегодня она не в платье — вернувшись в свой мир, Мари поразительно быстро возвращается и к старым привычкам. На ней спортивная футболка с длинными рукавами и штаны, но даже в таком простеньком виде она меня заводит. Может быть, в таком виде даже больше. Стягиваю с неё обычную белую майку с неземным удовольствием. Потом летят на пол штаны. Она лежит передо мной в крошечных белых кружевных трусиках и бюстгальтере, такая вся аппетитная, что я даже не знаю, с чего начать. Да, её тонкая шейка — мой фетиш, и я сначала покусываю её, постепенно спускаясь всё ниже и ниже. Привычным уже жестом снимаю ненужное белье и наслаждаюсь открывшимся мне видом небольшой упругой груди с розовыми торчащими сосками. Облизываю один, втягиваю в рот, наблюдая, как её кожа покрывается мурашками удовольствия. Сегодня столько всего в первый раз. Маленькая родинка рядом с пупком, гладко выбритые нижние губки. Сегодня это всё только моё. Зацеловываю её всю, изучаю заново. Каждый изгиб, такой знакомый на ощупь, нужно совместить в голове с этим новым знанием о том, как выглядит её тело. Сегодня делаю всё так медленно, как только позволяет моя выдержка. Когда вхожу в неё, вижу, как широко раскрываются от удовольствия её глаза, как изгибаются в гримасе восторга пухлые губы. От новых ощущений дрожь оргазма сотрясает меня гораздо раньше, чем я планировал. Но у нас впереди весь вечер и ночь. И сегодня она не уйдёт, я уверен. Чтобы не оставлять свою девочку без сладкого, спускаюсь вниз и довожу её до экстаза губами и языком. Впиваюсь глазами в лицо, когда, кончая, она шепчет: «Пожалуйста, Кир». Это то, что я хочу запомнить. Прости, что не смог уберечь тебя. Прости, что испортил твою жизнь. Прости, что больше не смогу заботиться о тебе так, как мне бы хотелось и как ты того заслуживаешь.