Вдохни океан

Вообще-то, Джахиза велела ждать мальчика у входа. Но я же не собака, посему с удобством располагаюсь у бассейна на мягком диване. Обложившись подушками, я почти засыпаю и чуть не пропускаю явление «великого белого господина». Повезло, что расслышала шум двигателя в перерыве между песнями. Когда выскакиваю во двор, Самир с сыном уже выходят из машины. Я встаю у самой двери, наблюдая, как они приближаются. В принципе, не знай я правды, в жизни не сказала бы, что парень слепой — так уверенно он идёт рядом с отцом. Он делает лишь на один шаг больше ко мне, когда отец уже останавливается. А в целом мальчишка двигается легко и решительно, глядя прямо перед собой. Самир говорит ему что-то на своём языке, они коротко обнимаются и отец возвращается в большой чёрный автомобиль, вежливо кивнув мне на прощание. Пока провожаю его взглядом, тщетно пытаюсь выйти из ступора и вспомнить, как я хотела начать эту беседу. Но, как только гул мотора стихает за углом, парень заговаривает первым. И я ни черта не понимаю из той абракадабры, что он произносит. Звучание его речи завораживает, смахивая на замысловатое заклинание. Как-то я была уверена, что он говорит по-арански. А если нет, то зачем здесь я? На всякий случай уточняю:

— Я не говорю на языке Палеры. Но знаю кирийский. Ты понимаешь меня?

Он чуть разворачивается ко мне, губы трогает лёгкая усмешка, когда он непринуждённо переходит на аранский:

— Я — Кирам. А как твое имя? — аллилуйя, мы нашли общий язык! Пока лишь в буквальном смысле, но и это уже неплохо.

— Меня зовут Мари, — замолкаю, не зная, что сказать дальше. Не спешит продолжить беседу и он. Я рассматриваю парнишку в тусклом свете уличного фонаря и потихоньку начинаю понимать, что легко не будет. Во-первых, он выглядит несколько старше, нежели я предполагала, во-вторых, ощутимо выше меня и майка не скрывает стальных мышц. Если он вдруг решит применить силу, я с ним не справлюсь, это очевидно. Лицо его довольно угрюмо, как у человека не привыкшего смеяться, и вряд ли у меня получится пронять его моим излюбленным методом — юмором. Но договариваться необходимо. Как сказал древний и великий царь, скульптуру которого Кирам чем-то неуловимо напоминает: нападение — лучшая форма защиты. Поэтому я спешу перехватить инициативу:

— Давай зайдём и поговорим. У меня есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться, — я улыбаюсь во все тридцать два зуба, даже понимая, что мою улыбку он не увидит. Но, может быть, почувствует?

Надо очаровать противника, а потом уж выставлять свои требования. Кирам, неопределённо хмыкнув, всё же протягивает мне руку с открытой ладонью. Что ж, первый шаг сделан. Его рука твёрдая, сухая, горячая и касается моей осторожно, словно боясь спугнуть. Моё сердце начинает биться как сумасшедшее — страшно. Пусть и совсем молоденький, но это явно тренированный и крепкий мужчина, а бежать мне некуда. С трудом пересилив желание вырвать ладонь и отскочить подальше, я веду его в дом. Как и всегда бывает со мной в моменты дичайшего стресса, начинаю болтать без умолку, описывая окружающее пространство. Кирам же очень сосредоточен. К концу экскурсии по дому, просит повторить её еще раз, только медленнее. Окей, это я могу. В конце концов, наш променад заканчивается в гостиной. Парень садится на диван, я же стараюсь занять место как можно дальше от него — в кресле напротив. Снова повисает тишина. Я разливаю по стаканам ледяной лимонад, предусмотрительно захваченный мной с кухни, и подаю ему один. Медленно цежу свой, снова забыв начисто всё, что собиралась сказать. На ярком свету мне удаётся рассмотреть Кирама получше. Темноволосый, с золотисто-карими глазами как у матери, прямым носом и высокими скулами мальчик просто до неприличия смазлив. Застарелый шрам на левой щеке удивительным образом не нарушает гармонии его лица. В моей старшей школе за таким бы увивались все девчонки. Немного расфокусированный взгляд, устремлённый вперед, не портит, а наоборот добавляет образу некий ореол романтичности. У него нет косоглазия, которое часто встречается у невидящих людей. Собравшись с мыслями, я резко ставлю стакан на кофейный столик и даже уже открываю рот, чтобы заговорить. Но замечаю, как его взгляд метнулся вслед моей руке. Да ладно?

— Так ты видишь? — возмущенно вырывается у меня помимо воли.

— Нет, почему ты решила? — звучит удивлённо и, кажется, искренне.

— Ты следил за моей рукой, — ну, да, вышло грубовато.

Он улыбается уголком губ и отвечает спокойно:

— Я не вижу твою руку, но слышу движение. Это рефлекс — проводить взглядом, не более. Я слеп не с рождения, — он произносит это так буднично, словно говорит не о собственном увечье, а о погоде. Достойно, я бы сказала.

— Извини, — смущённо произношу в ответ. — Не хотела тебя обидеть.

— Всё в порядке, я давно привык. О чём ты хотела поговорить?

Ага, мальчик не любит ходить вокруг да около. Тем лучше, берём быка за рога: