Вдова мастера теней

Я, не веря, осторожно коснулась пальцами опушенного шелковистыми волосками листа. У меня получилось! Получилось взять с собой частичку гор и ветра, свободы и ощущения полета…

Меня окутало алое облако. Желание крушить все вокруг проходило медленно, пришлось сесть на пол и подождать, пока ярость окончательно растворится в крови.

Я угадала: день у Элизы выдался нервный. Кевин не захотел в одиночестве мучиться с гостями и представил им Эли, сестру новоявленной вдовы, спрятавшейся от родственников в спальне.

В мой недуг никто не поверил. Но, как выразился Витор, в его семье типичные аристократы.

Все сочувствовали Эли, предлагали визитки своих докторов, надеялись на мое скорое выздоровление. Вежливо хамили. Особенно отличилась тетушка Алистера. Будь на месте сестры я — даже привычка равняться на Эли не остановила бы меня от ответного хамства. Но Элиза смогла удержать лицо. Матушка Кевина даже занервничала и попыталась прорваться ко мне. Пришлось Эли держать и оборону. Сестра победила.

Но завтра нас ждал второй наплыв гостей. Сегодня прибыли самые близкие: тетушка и дядюшка Витора, два дальних кузена с супругами.

Эли надеялась: управляющий поможет — сегодня он вовремя менял темы, когда видел, что она близка к тому, чтобы надеть собеседнику вазу с цветами вместо короны или опрокинуть графин с вином.

На самом деле в голове сестры бродили не столь невинные мысли, но она запретила себе об этом думать.

Иногда мне казалось, что Элиза куда сильнее меня.

Что касается Кевина, Эли он выводил из себя своей надменностью. И заинтересовал. Но все же больше раздражал.

Отголоски чужой ярости пропали, вместе с ними исчезла и бодрость. Оприходовав очередной флакон тоника, я на цыпочках вышла из спальни сестры. Зелье помогло, снова ощутила себя полной сил.

Прежде чем войти в собственную спальню, я проинспектировала коридор и нашла то, что было нужно. Оставив ночник на столике гостиной, незаметно заглянула внутрь.

Витора не видела, но он там был. Псина перебралась ближе к двери и сейчас сидела точно посередине комнаты. Бодро крутила страховидной головой, постукивала тощим хвостом по паркету. В общем, выглядела весьма довольной.

Отличная возможность раз и навсегда разобраться с болью временного мужа. Он меня не видит, возмущение фона спишет на помехи в работе защиты особняка. А то, что потом я буду немного бледнее, чем была, так мужчины обычно не замечают такие мелочи. Это мы, женщины, способны различить дюжину оттенков белой пудры и полсотни цветов красной помады.

…Совершенно некультурно раскрыв рот, я смотрю на вертких ящериц, распушивших над ушками забавные кисточки из перьев. Раскрывших зонтиком золотистые крылья. Выпучивших на меня свои круглые любопытные глазки.

— Что это?! — дружно шепчем мы с Элизой, в едином порыве придвигаясь к золотому чуду.

— Карликовые драконы, — охотно поясняет отец, с теплой улыбкой глядя на наши счастливые лица.

— Вы слишком маленькие, детям нельзя их заводить. — Мама, напротив, сердита: мы, дружно завизжавшие от восторга и повисшие на невысокой ограде загона, испортили облик почтенного семейства на прогулке.

— Их можно заводить с восемнадцати лет, — подсластил горькую пилюлю отец. И, лукаво подмигнув: — Окончите институт с приличным табелем успеваемости — подарю.

Мама сердито косится на отца. А мы с Эли повисаем на его шее…

…Выпускной бал. Трибуна ректора. Мы, лучшие ученицы, выстроившиеся на сцене. Счастливые лица родителей. Скоро начнется новая жизнь! Мы уже можем считать себя взрослыми, образованными элтинами!..

Серая дымка втянулась в грудь. Никогда не думала, что ощущать чужую душевную боль настолько паршиво. Словно тебя выворачивают наизнанку, старательно вытряхивают, точно старый пыльный ковер, и завязывают морским узлом. Я не первый раз развоплощала эту эмоцию, но столь насыщенной до сих пор не попадалось.

Сейчас бы мне не повредило то самое чувство знания, которое иногда появлялось после развоплощения эмоций и позволяло понять, что стало их причиной. Я прислушалась к себе — ничего.

— Если вы ждете, пока я уйду, вынужден вас расстроить: я намерен поговорить! — донеслось из спальни.

— Может, я жду, пока вы уснете, чтобы овдоветь окончательно! — кровожадно пробурчала себе под нос и, забрав ночник, вошла.

Некоторое время Витор, расположившийся в кресле у кровати, с интересом разглядывал мою ношу, потом экспертно сообщил, серьезно и совершенно спокойно:

— Слишком легкий! Даже оглушить не выйдет. А вот цветочек вполне себе симпатичный. Я польщен. Где взяли? В вазе в коридоре?

Пока я с недоумением переводила взгляд с ночника и забытой мною веточки фрезии, конфискованной действительно из вазы в коридоре, на Алистера, он окончательно убедил меня в том, что полный… аристократ в его семье не только Кевин:

— Разве только… вы отведете руку чуть назад и ниже… и я сам умру… и цветочки ваши как раз пригодятся. Ваша сорочка вам удивительно идет. Это, конечно, не венок и даже не семейный склеп, но я впечатлен.