Вдова мастера теней

Вспыхнула от маковки до пят, заметив, что слишком низко опущенный ночник подсвечивает тонкую ткань… увы, фантазии Витора я простора не оставила.

Как повела бы себя Эли? Испугалась, растерялась, попробовала прикрыться руками. А я решила не показывать, что слова Алистера меня смутили. Спокойно подняла ночник выше, дошла до тумбочки и водрузила его на место. Не выдержала откровенно довольного представлением взгляда Витора, сдернула со спинки кресла забытый впопыхах халатик и уже спокойно его надела. Алистер наблюдал увлеченно, с улыбкой кота, объевшегося сметаны, будто я перед ним восточный танец исполняла. Напоследок с гордым видом вручила супругу фрезии.

Я обещала ему цветы? Вот они.

Будет продолжать в том же духе — придется искать венок.

— Габи, обычно жены соблазняют мужей раздеванием, а вы навели меня на мысли о продлении и расширении условий нашего контракта обратным процессом. — Шутка, сказанная ровным тоном, в исполнении Витора, насмешливо покручивающего веточку, усыпанную небольшими пурпурными цветами, прозвучала предупреждением и воскресила в памяти слухи, что жены мастеров теней — их собственность.

Я ничьей собственностью быть не хочу. Поэтому надо кончать с этими двусмысленностями и оговорками.

— Процесс, обратный раздеванию жены, — это одевание мужа, — сухо сообщила я.

— Смотря с чьей стороны смотреть на первое. — Витору оговорки и двусмысленности, напротив, очень нравились.

Значит, так? Ладно.

Я демонстративно взяла ночник, обошла кровать, пристроила его на тумбочке, чтобы свет падал на проявившегося из тени Витора, недовольно поморщившегося.

— Вам так нужен венок?

— Я не столь принципиален. Меня вполне устроит поцелуй.

— Поцелуй вашей вдовы?

— Моей жены.

— Вдовы. Показать вам наш контракт?

— Не стоит, у меня отличная память. — Витор попытался воткнуть мне за ухо цветок.

Не дала, отобрала веточку и забросила ее на тумбочку.

— Вам нравится меня смущать? — прямо спросила, отодвигаясь на край кровати.

Ответом стал полный недоумения взгляд, которым меня окинули от кончиков пальцев на ногах до взъерошенной макушки. Первые захотелось поджать, вторую — пригладить.

— Нет. Ничего подобного. Но должен признать, вы весьма занятно смущаетесь, моя дорогая, — светским тоном сообщил Витор, потянулся к ночнику и приглушил свет. Будь зрение сейчас нормальным, я бы видела лишь темный силуэт. А так лицезрела нахмурившегося Алистера, сердито потирающего подбородок.

— А как вы представляете себе мое смущение? Мне нужно было завизжать, хлопнуться в обморок или, быть может, отвесить вам пощечину?

Витор поморщился.

— Будем считать, что это случайность. — Предложила вполне светский вариант: сделать вид, что ничего не было. — Я переутомилась. Вы… тоже… устали. — Да, ждать, пока я проснусь, лежа рядом, крайне утомительно. — Мы оба повели себя не так, как собирались. Предлагаю вернуться к нашему контракту. Думаю, нам обоим ни к чему лишние сложности, — миролюбиво закончила я, по выражению лица покойника понимая, что попытка призвать скучающего супруга к порядку провалилась.

Алистер был не против «лишних сложностей». Ему-то что? Закончит свою «шутку» и думать забудет обо мне. А если не забудет — плохо будет не только мне! Потому что он начнет задавать вопросы. Замечать опасные мелочи.

В худшем случае меня сдадут в специализированное заведение, в лучшем — нам грозит очередной шантаж. От прошлого нас избавило время. Мои способности не вписывались ни в один пункт закона о регистрации магических способностей. Родители это сразу поняли, поэтому регистрировать меня после их пробуждения поехали в настоящую глухомань. Туда, где мастеров теней не утруждали службой в магконтроле, там у них было полно других дел. За сходную цену клерк, наш дальний, очень дальний родственник, сделал запись лишь о моей магии, той части, что подходила под привычное понятие. Родители не говорили, но я подозревала: старик попросту прицепил к моим документам проверку другой девушки. Вот так для закона я стала вполне обычным слабым магом.

Спустя месяц старик прислал нам письмо с просьбой оплатить услуги артели плотников, занимавшихся ремонтом его дома. Потом были поездки на лечебные воды. Он не угрожал. Но мы прекрасно знали: если отец не оплатит очередной счет дальнего родственника, за мной придут.

Закон обязывал всех людей и нелюдей с нестандартными способностями отправляться в специализированные заведения, где их обследовали, изучали и ставили блокирующие магию метки. Словно они были преступниками. Участи лишенки родители мне не желали.

Мы даже привыкли к редким письмам и счетам старика. Семь лет назад он умер от старости. А мы вздохнули спокойно.

— Вы хотели о чем-то поговорить? — ушла от опасной темы, поняв, что молчание затягивается, а супруг не спешит его прерывать, внимательно следя за моими эмоциями.