Вдовец президента

Тут она глаза вот такие сделала, а они у неё и так большие были, так что я испугался, как бы они у неё с лица не спрыгнули и не покатились по постели как блюдца. Даже передёрнулся, как мне неприятно стало. Я ведь к растяжкам привязан – не увернуться – а они мокрые, холодные. Но нет. Глаза её на месте удержались, и всё она поняла.

– Так это, – говорит, – я поняла.

– Что поняла? – продолжаю я сердиться.

– За кем ты гонялся.

– Так за кем я гонялся?

– Не за мной.

– Да?

Я так исподлобья смотрю на неё, а глазами изображаю: «Ну, надо же, такое издевательство!»

А она:

– Нет. Не за мной. А за моей сестрой.

А я ей говорю:

– Так я тебе и поверил.

– Не хочешь – не верь, – говорит она.

Я губы надул и к стенке отвернулся. Но потом думаю: «Всё ж таки она мне нравится, и всё ж таки папа номенклатурный работник, и пришла с цветами-фруктами, даже с негром – надо помириться». Ну и помирились в конце концов. И поженились. И только на свадьбе – поверите ли, на свадьбе! – я их вместе увидал. Хорошо ещё, что вторая ради прикола на себя тоже фату не напялила. Хоть от этого они удержались – пощадили меня. А может, папу побоялись. А впрочем – в этом я даже уверен – в какие-то моменты они и на свадьбе между собой манатками менялись. Ведь так переглядывались, так перемигивались. От этих их четырёх глаз с ума сойдёшь. С какой из них я спал? Скорей всего – с обеими. И ведь одна из них оказалась девственницей. Вот какой момент. Хотя это можно подделать. Это легко подделать. Зашивается там и всё такое. Тем более, при таких-то деньгах… Интересно, они как, может, жребий между собой бросали, кому из них девственницу изображать? Неохота всё-таки свою дорогую под скальпель хирурга или там, пускай под иглу, подставлять. А может, одна из них более склонна к мазохизму, чем другая? А скорее всего – да! – тогда уж они как близняшки, обе мазохистки. И метали жребий как раз о том, кому пострадать. Быть зашитой и порванной. Да. Так оно, скорее всего и было. Впрочем, основной рассказ том, что из этой их обоюдной склонности к мазохизму получилось, ещё впереди.

Так вот. Зажили мы сначала с моей благоверной, можно сказать, более чем по человечески. Тесть во мне души не чаял. Как же? Я тоже номенклатура, из провинции, пробивной, перспективный. Глядя на такого, как не вспомнить ему свою молодость. Он мне прочил большое будущее. Не только прочил, а сразу же начал, так сказать, создавать для этого будущего фундамент. Медовый месяц мы, т.е. с женой, провели в Греции или на Кипре. Вот точно не помню – в Греции или на Кипре, но ведь Кипр – это тоже Греция? Так вот. Первое время я не ощущал ни каких таких особенностей и странностей. Ну, мало ли… Женился на женщине, у которой есть близняшка. Мало ли на свете близнецов? Ну, получилась забавная история. Ну и что? Жить надо. Но потом я стал замечать, что что-то не так. Тесть стал нервничать. Он одну дочку замуж пристроил, ну и думал пристроить подобным образом вторую. А та – ни в какую. Он уже и женишка ей подыскал. Между прочим, не хуже меня. А она – нет. Говорит: «Я ещё не нашла свою любовь. Выйду замуж только за любимого». И при этом, куда бы мы не поехали, т.е. я и жена, везде за нами таскается. И представьте себе моё положение: я даже толком не понимаю, кто из них таскается, а кто из них и в правду моя жена. Обе они мне глазки строят – то одна, то их две. Славу Богу, они хоть ко мне в постель по одной приходят. Дошло до того, что мне захотелось обратиться к психоаналитику, но я побоялся, что это может повредить дальнейшему продвижению по службе.

– Слушай, – говорю я как-то вечером жене, – ты она или ты?

– А как ты думаешь? – отвечает она задумчиво.

– А где она, сестра твоя?

– Да вот, кажется, в туалет пошла.

– А что она здесь делает?

– А что, разве ко мне в гости не может прийти моя родная сестра? Ну, знаешь…

– Да она не только в гости, она почти живёт здесь.

– Ну и что? Если ей хочется – пусть живёт. Разве она тебе мешает?

– Да нет. Я вот только не могу понять кто из вас кто. А так, места много – пускай живёт.

И вот такая бодяга чуть ли не каждый день. Я схожу с ума, тесть сходит с ума, а они всё играют. Он мне признался, что и сам-то их издали не очень различает. Уж куда мне. Он спрашивает, долго не решался, но потом всё-таки спросил:

– Не кажется ли мне, что я удовлетворяю обеих? Не истощаюсь ли я?