Вдребезги

Софии всегда любопытно было наблюдать за тем, как аккуратно его сильные, крупные пальцы обхватывали тончайшую фарфоровую ручку. Казалось, одно неловкое движение – и они сомнут ее, раздавят, обратив в мелкие белоснежные осколки. И тем не менее чашка всякий раз оставалось целой, и ни малейшей трещины не появлялось на драгоценном мейсенском фарфоре. Карл, судя по всему, был большим эстетом и гедонистом. Ну кто другой, в самом деле, стал бы пить на работе чай из такого произведения искусства, да еще потчевать из него пациентов?

– Ты все-таки считаешь меня окончательно безумной? – хмыкнула София. – Поверь, Карл, я прекрасно отдаю себе отчет в том, что Борис умер, и если и обращаюсь к нему мысленно или в личных записях, то только как к некой утраченной части самой себя.

– Утраченной части самой себя… – повторил за ней Карл. – Это интересно. Нет, Софи, я не имею в виду, что ты ждешь возвращения Бориса в буквальном смысле. Однако, поправь меня, если я ошибаюсь, он стал для тебя своеобразной меркой, которую ты прикладываешь ко всем встреченным тобой мужчинам. Каждый из них должен, если хочешь, пройти кастинг на роль Бориса в твоей жизни, и удивительно ли, что никто не выдерживает сравнения с образом, который за прошедшие годы твое сознание сильно идеализировало.

– Ты что, пытаешься, как бабка на завалинке, укорить меня в том, что я до сих пор не замужем, потому что слишком много ворочу нос? – хохотнула София.

Карл поморщился и придвинул к ней ее чашку, над которой тонкой струйкой поднимался белый пар.

– Угощайся, – мягко сказал он.

София, однако, покачала головой:

– Не хочу.

– Может быть, закуришь? – предложил тогда Карл, бросая на стол пачку сигарет.

Та поначалу хотела привычно отказаться, но внезапно осознала, что хочет этого. Хочет вдохнуть отравленный никотином дым. Это было настолько странно для прежней Софии, привыкшей заботиться о собственном здоровье, о том, чтобы тренированное тело действовало безотказно и никогда не подводило, что нынешнюю это желание даже озадачило. Однако же она вытащила из пачки сигарету, прикурила и со странным удовольствием ощутила, как прокатился по горлу первый клуб дыма.

– Как ты понимаешь, – продолжил Карл, – я получил доступ ко всем материалам, которыми владели врачи московской клиники. К твоим дневниковым записям и полицейскому протоколу. Из этих документов следует, что незадолго до аварии у тебя были отношения с каким-то человеком, к которому ты со всех сторон прикладывала образ Бориса. Ты готова признаться в этом? Или мне стоит зачитать тебе пару страниц из твоей заветной книжицы?

Карл вытащил из папки такую знакомую ей тетрадь в кожаном переплете и помахал ею в воздухе. София, резко ткнув сигарету в пепельницу, так, что в воздух взметнулись рыжие искры, подалась вперед, пытаясь выхватить ее из рук Карла. Но тот ловко уклонился, воспользовавшись тем, что тело ее, оглушенное медикаментами, пока не подчинялось ей по-прежнему.

– Отдай! – глухо прорычала София.

– О нет, это очень любопытный документ. Я его берегу. Исповедь волка… Итак, повторю свой вопрос. Были ли у тебя перед аварией отношения с мужчиной, которого ты сравнивала с Борисом?

– Это важно? – сдерживая злость и досаду на то, что не удалось вернуть себе дневник, буркнула София.

– Иначе я бы не спрашивал, – отозвался Карл. Он потер гладко выбритую худую щеку и вдруг, как будто бы невпопад, добавил: – Ты очень мало говорила о матери. Как я понял, близких отношений у вас с ней не было. С самого твоего рождения мать, не стесняясь, отдавала предпочтение Борису. Это так?

– Так, – согласилась София. – Я ведь говорила уже тебе. Он был лучше меня, чище, добрее. Ее отношение было только справедливо.

– Феномен близнецов еще не до конца изучен наукой, – задумчиво произнес Карл. – Нередко бывает, что такие люди обладают идентичной внешностью и зеркальным расположением органов. Они понимают и чувствуют друг друга на каком-то ином, не физическом, уровне. Часто создают собственный язык.

– Так и было, – подтвердила София. – Мы с братом еще в раннем детстве выдумали несуществующие слова для обозначения каких-то вещей или действий и использовали их долго, еще в начальной школе. Это было здорово – разговаривать так, чтобы посторонние нас не понимали.

– Все верно, – кивнул Карл. – И, конечно, учитывая такую близость, в случае смерти одного из близнецов, второй очень долго не может с этим сжиться. А еще случается, что близнецы как бы делят пополам качества, предназначавшиеся одному человеку. Можно ли сказать, что такое произошло в вашем случае?

– Наверное, можно, – кивнула София. – Ему достались мягкость, мечтательность, чистосердечие, романтизм.

– То есть те черты характера, которые обыкновенно считаются присущими женщинам? – покивал Карл. – А тебе природа отдала «мужские» черты – решительность, бесстрашие, ответственность.

– Жестокость? – с усмешкой подхватила София. – Бесчувственность?