Вдребезги

Но потом она оттаяла, и черты ее, по мере того как коньяк смазывал их, начинали все больше оживать. Галя смеялась и говорила надтреснутым голосом, в глубине которого звучали более мягкие ноты, вырывавшиеся из глубин ее «я», где их опасливо хранили от чужих глаз. Она наклонилась совсем близко и предложила:

— Хочешь, поднимемся в мою комнату? У меня есть граммофон, можем потанцевать под него.

При этом у нее появилось то кокетливое соблазняющее выражение, какое бывало у Ами, когда та просила писателя о чем-нибудь. Он покорно встал и последовал за девицей по темной лестнице наверх в ее комнату, находившуюся в том же доме.

На лестнице Галя поскользнулась и мягко и бесстрастно повалилась ему на руки, уверенная, что кавалер подхватит ее, — очевидно, она была уже достаточно пьяна. Он отнес ее в маленькую скудно обставленную комнатенку, где с этажерки в углу на них угрожающе взирал огромный граммофон. Девица ловко упала в шезлонг и свернулась там калачиком, словно кошка. Писатель же нервно вышагивал взад-вперед по комнате и, чтобы найти хоть какой-то выход своему беспокойству, завел граммофон. Словно по волшебству, Галя извлекла новую бутылку и два стакана. Она облачилась в некое подобие халата, едва сходившегося на груди и обнажавшего на удивление прозрачную кожу.

Время растянулось в бесконечную тоску.

— Есть у тебя карандаш? — спросил писатель внезапно, доставая блокнот.

Девица посчитала вопрос неуместным.

— Карандаш? Для чего тебе здесь понадобился карандаш?

— Хочу записать кое-что, чтобы не забыть, — отвечал он рассеянно. — Живее, разве так трудно сразу дать мне карандаш! — закричал он почти в бешенстве.

Галя в испуге схватилась за сумочку и высыпала содержимое на стол:

— Вот!

Писатель подсел к ней на шезлонг. Девица с любопытством заглянула через его плечо, он почувствовал, как в нос ему ударил сильный запах пудры и коньяка, и под его воздействием провел на бумаге несколько ничего не значащих линий. Что, собственно, он хотел записать? Он уже забыл, но осталось горячее желание это сделать. Писатель беспомощно оглядел комнату. Ясно: он должен дополнить портрет Ами некоторыми чертами Гали. Но какими? Он едва поспевал за движениями карандаша, который вдруг сделался таким маленьким и легким, что пальцы с трудом его удержали.

Стихотворения,

написанные по-русски

(публикуются впервые

по архивным материалам)

Цикл «Чулки»

1

Сперва играло солнце,улыбаясь,как только женщины и радуга могут          улыбаться.Тогда кто-то зафилософствовал(аналитично, кажется, он сказал).

2

Маленькая змеиная головка,плечи, с которых все стремится вниз,изрядная доля самоуверенности в ногах —почем мне знать?Но змеиная головка напоминает женскую,и плечи знают, чего хотят,и ноги —почем мне знать?

3

В мушином жужжании моих          мыслейя крадусь

с газетой в руках:шлеп! шлеп!А,сентиментальность,мокрое пятно на обоях,как ты себя чувствуешь?Не смей дрыгать ногами,любовная тоскашлеп! шлеп!В окно жужжавылетает жирная муха.

4

Закрытые двери,два пьяныхи девчонка,умоляющаябессердечные узоры обоев.

5

Я думал:это был человек.а это было его платье,и я не знал,что это то же самоеи что платья могут быть очень красивы.

6

Распродажа идеалов —вы говорите, она уже началась,но я говорю:мы должны еще понизить цены.

7

Теперь я знаю —это зависит от чулок!Все — эротика, эстетика, религия,человеческое достоинство(что был бы самВельзевулв старых, шерстяных,

скверно заштопанных носках?)

8

Программа широких штанов:будембольше платьями,меньше людьмии душу зашьем в подкладку.

9

Ноги,что вы знаете о ногах?Вы,которые думаете о юбках,когда проходитемимо витрины «Чулочного Централя».Что вы знаетео ногахдвадцатого столетия?

10