И, наконец, пациентв третьей палате по коридоруслева у стенки.В вену по капле течет бытиечерез канюлю.Он открывает глаза. А потолок далеко.Полная воздуха даль над головою.Группы видений на потолке,бред многофигурен,даже себя самого видит он в вышнем углу.Пряником пахнет, и бредом,и асфоделью.Жимолость лезет в окно,жить неохота.И умирать, — ох, туман… —нету желанья.Слышит он звон в ушах, капельный лепет,где-то над ним душа тихо витает.Серые волны по белому полю,первые волны гасят вторые,хаос наката.Словно бы струи реки вырвались где-то на волю, —Стикса ли, Стрыя? — видишь, Геката?Или радирует ночь с альфы Центавраи не находит другой, кроме его, головы,образ способной принять хаоса мира.Что-то он шепчет, веки подняв, — не понимаю…«Куда ты идешь с цветами одна в столь поздний час?» —И я отвечаю ему: «Это в последний раз!»Наш корабль или льдину стало качать,пальцы сплели мы крепче.Нам голоса сирен прожужжали уши.Тяжко ему отвечать, но он все шепчет,жимолость и сирень губы мне сушат.Жимолость нас оплела необычайным кустом разных расцветок.В этом волшебном шару мы и несемся в миру в доме из веток.Только вплетается цвель в ребра и горло,словно стать суждено плотью древесной.Больше нечего делать в комнате тесной,больше мне утешать тебя не годится,мы на сегодня с тобой мира частица.Не голоса, не анданте, не аморозо,пара влюбленных в звезды вплетенных, метаморфоза.
8
(Утро)
Оставив за собою натюрмортыиз пересортицы любого сорта.Бутылочку, мензурку и пробирку,клепсидру, что лила в него секунды.Из жанровых картин — adieu, черновики,чистовики, друзья, любимые, враги.Я уронила белое кольцо,он градусник разбил, ртуть выпустив на волю.Пейзажей облака, свидетели застолий,пакетики лекарств и белых простынь поле,ряды цветных пилюль и зелий колдовство, —все было как всегда, но только без него.Всплакнувший малость шприц и речи воркотня, —все оставалось там, но только без меня.И уходили: ночь, рыбарь, челночек утлый.За нами плыли вслед.И наступило — утро!