Вечная принцесса

— Он всегда был такой, с самого рождения, — с неудовольствием продолжал Артур. — И из-за того, что он общий любимчик, он ни в чем не знает отказа и делает все, что хочет. Мне пришлось изучать право и языки, жить в Уэльсе и готовить себя к короне, а Гарри поживает себе в свое удовольствие в Гринвиче или Уайтхолле. Будто какой-нибудь посол, а не наследник, которому надо много учиться. Мне дарили коня — и ему дарили коня, хотя до того годами у меня была спокойная кобыла. Мне дарили сокола — и ему тоже, и никто не заставлял его, как меня, сначала годами обучать пустельгу, а потом ястреба-тетеревятника. А потом ему назначили моего наставника, и он стал пыжиться, чтобы во всем меня обогнать, перещеголять, затмить, где только можно. И ему это удается! — В голосе Артура звучала горечь и глубокая обида.

— Но он всего лишь второй сын, — мягко сказала Каталина.

— Его все любят, — мрачно ответил он. — Что он ни захоти, стоит ему только попросить, и он все получает!

— Однако же не он принц Уэльский, — подчеркнула она. — Возможно, он умеет нравиться людям, но настоящего веса у него нет. Он и остается-то при дворе только потому, что недостаточно важен, чтобы послать его сюда. Твой отец имеет на него свои виды. Скорее всего, его женят и отошлют прочь. Второй сын — это все равно что дочь.

— Он предназначен Церкви, — сказал Артур. — Пойдет в священнослужители. Куда ж ему жениться? Так и останется в Англии. Будет архиепископом, придется мне терпеть его здесь… Ну если, конечно, он не выбьется в Папы.

Она рассмеялась, представив себе розовощекого светловолосого мальчика в папском облачении.

— Какие мы все будем великолепные, когда вырастем! Мы с тобой — король и королева, а Гарри — архиепископ, а может, и кардинал!

— Нет-нет, Гарри никогда не повзрослеет, — настойчиво сказал Артур. — Так всегда и останется самовлюбленным мальчишкой. И поскольку моя бабушка, да и отец тоже всегда его баловали и ни в чем не отказывали, он жадный и капризный.

— Ну, может быть, все-таки с возрастом он переменится… Видел бы ты мою самую старшую сестру, бедняжку Исабель, перед тем как она впервые уехала в Португалию! Ты бы решил, что нет девочки тщеславней и суетней, чем она! Но когда ее супруг умер, она, вернувшись домой, только и говорила, что хочет уйти в монастырь. Сердце ее было разбито.

— Ну, сердце Гарри так просто не разобьешь, — уверил ее Артур. — У него его просто нет.

— Про Исабель я думала так же, — возразила она. — Но в самый день свадьбы она влюбилась в своего мужа и больше, как говорила, не могла полюбить никого. Конечно, ей пришлось выйти замуж второй раз, но она сделала это с неохотой.

— А ты? — неожиданно поинтересовался он.

— Что я? Вышла ли я замуж без охоты?

— Нет! Влюбилась ли ты в мужа в день свадьбы?

— Ну уж точно не в день свадьбы, — покачала она головой. — Кстати, о хвастунах! В этом смысле Гарри ничто рядом с тобой! Я тогда слышала, как наутро ты бахвалился!

Ему хватило совести принять виноватый вид.

— Ну, я, наверно, сказал что-то такое, чтобы разрядить обстановку…

— Ты сказал, что «был ночью в Испании»!

— Ох, Каталина, прости меня! Я был дураком, ты права, вел себя как мальчишка. Но теперь я мужчина. Твой супруг. И все-таки ты влюбилась в своего суженого, не отрицай этого!

— Да, но не сразу. Совсем не сразу, — смягчаясь, признала она. — Любовью с первого взгляда это не назовешь.

— Я знаю, когда это случилось, не отговаривайся. Это было тем вечером в Бурфорде, когда ты плакала, а я впервые поцеловал тебя, как полагается, и вытер тебе слезы рукавом. И той ночью я пришел к тебе, и в доме было так тихо, словно, кроме нас, в целом мире не было ни единой души.

Каталина теснее прижалась к мужу:

— И тогда я рассказала тебе свою первую историю. Ты помнишь, о чем она была?

— Да. О пожаре в Санта-Фе. Когда от испанцев отвернулась удача.

— Вообще-то, — кивнула она, — мы приходили как завоеватели, с огнем и мечом. Мой отец славится своей безжалостностью.

— Вот это да! Как же он рассчитывал завоевать сердца людей?

— Силой страха, — просто ответила она. — И не по своей воле он это делал. По Господней. Иногда Господь тоже безжалостен. Это ведь была не просто война, а Крестовый поход, священная война против неверных, благословленная Папой. А во время Крестовых походов воинам Христа приходится быть жестокими.

Артур кивнул, соглашаясь.

— Вот какую песню сложили мавры о моем отце. — И, откинув голову, низким голосом пропела, на ходу переводя слова на французский: — «Всадники скачут к вратам Альвиры, вступают в Альгамбру. О, ужас! С ними король! Сам Фердинанд ведет свою армию по берегам реки. А рядом с ним Изабелла, королева с сердцем мужчины».

— Спой еще! — в восторге вскричал он.

Рассмеявшись, она повторила куплет.

— И что, они в самом деле величали ее «королева с сердцем мужчины»?

— Отец говорит, что, когда она в лагере, это лучше, чем два дополнительных отряда! Мы не понесли поражения ни в одной битве, в которой она участвовала.

— Вот каким должен быть король! Чтобы о нем песни слагали!