Вечная Вдова

  - Если все маги прошлого были трусами, не смевшими заявить о себе, явив всему миру истинные возможности высокого волшебства, то это их беда и их позор, - упрямо помотал головой юноша. - И их робость ни к чему не обязывает нас. Нужно отбросить глупые предрассудки древности, заняв место, которое предназначено именно нам, чародеям. Мы, те, кому ведомы самые сокровенные тайны вселенной, должны править миром, мудро и справедливо, указывая путь миллионам простых смертных. И я не собираюсь отказываться от власти, такой доступной, только из-за того, что какие-то замшелые старцы решили, что это не подобает чародею.

Кто-то нашел бы забавным мечты худосочного бледного юноши, настоящего книжного червя, о мировом господстве. Да, это казалось смешным, но только не Ризайлусу. Маг знал, какая сила сокрыта в этом щуплом теле. Лишь начав постигать азы чародейства, Кратус уже опередил очень многих, достигнув тех же высот, какие покорил некогда и сам Ризайлус на несколько лет позже. Он мог стать величайшим целителем, способным избавить мир от всех болезней, или боевым магом, могущим в одиночку сокрушать армии и повергать в прах державы. И то, что он не мог принять как данность отречение от власти, не мог оставить эти мысли, уже совсем не детские, пусть и несколько наивные, не могло не настораживать.

А Ризайлус просто ощущал безотчетный страх, ибо юноша, глаза которого полыхали упрямыми огоньками, легко мог стать тем, кто сместит равновесие, установившееся несколько веков назад. И едва ли кому было ведомо, сколько крови прольется прежде, чем незримые чаши весов, на которых покоился целый мир, вновь заняли прежнее положение.

  - Ты не прав, Кратус, - строго произнес чародей. Почти никогда Ризайлус не приказывал, не принуждал своего ученика к чему бы то ни было, но сейчас он не мог поступить иначе. - И ты должен изгнать такие мысли. Власть, который ты жаждешь, никто не отдаст безропотно. Тебе придется биться за нее, проливая реки крови.

  - Чужой крови, - легкомысленно усмехнулся юноша. - Чужой, наставник, не своей, а это не так больно.

  - Именно презрение к чуждой жизни, которую великие маги прошлого считали лишь разменной монетой, и стало одной из причин ужасной катастрофы, потрясшей наш мир, Ева не погубившей его, - жестко возразил Ризайлус. - И меня пугают подобные мысли, что рождает твой разум, мой ученик. Пойми же, наша стезя - путь познания и созидания, а не хаоса, - со всем возможным убеждением произнес чародей. - Ты прав, наши возможности велики, но их можно и должно обращать не только на разрушение. Не поддавайся искушению власти, ибо, залив кровью половину мира, ты лишь напрасно погибнешь, и только. Я не стану больше учить тебя, узнав сейчас, о чем ты мечтаешь, мальчик мой, ибо иначе я стану тем, кто своей волей вверг мир в новый кошмар.

Жажда власти, неведомо как прокравшаяся в юноше сердце, и могущая с годами стать поистине нестерпимой, жажда, утолить которую могла только кровь, пугала Ризайлуса. Он знал, к чему приводило во времена, кажущиеся ныне седой древностью, желание возвыситься над миром, порой рождавшееся в душах магов, действительно сильных и искушенных, а, значит, имевших основания для гордости. Но, зная прошлое, возможно было предсказать и будущее, и придворный маг, верный советник короля Альберико, содрогнулся, представив, что может сотворить такой одаренный чародей, каковым обещал стать его воспитанник, обратив свое искусство на то, чтобы утолить собственное тщеславие.

Но еще больший страх в сердце Ризайлуса вызвало предвидение грядущих перемен. Да, он был сильным чародеем, пусть и не самым могущественным в мире, но, несомненно, одним из таковых. И он научился определять меру всех желаний, а потому сейчас был вполне доволен собственным существованием. Обладая силами, перед которыми многие готовы были преклоняться, легко можно было стать одним из приближенных сильных мира сего, мудрым помощником, всегда готовым дать правильный совет, при этом позволив иным присвоить себе всю славу. Такое существование, спокойное, в меру сытое, вполне устраивало чародея, имевшего немалую власть, пользовавшегося достаточным почтением и при этом могущего посвятить немало времени корпению над книгами, которое было на деле не стремлением к познанию, а попыткой убежать от реальности.

И, представив, что Кратус, юнец, которого ждало большое будущее, или кто-то еще, столь же смелый и быстрый в решениях, однажды воплотят свои потаенные мечты в жизнь, чародей Ризайлус содрогнулся. Он воочию представил, как волна перемен смахивает его, точно песчинку, освобождая место для других, возможно, не столь мудрых и прозорливых, но зато не боящихся действовать, решительно и быстро, там, где он и иные его собратья по чародейскому ремеслу, предпочитали ожидание и долгие размышления.