Вечность как предчувствие

Хвала Великой, отвлекся… Я посторонилась, пропуская его вперед, и задумчиво улыбнулась одному из чудес мира. Мы вышли из сонного леса и, пройдя с сотню шагов по полю, подошли к краю глубокого обрыва, на дне которого и мерцало то, что называлось Сном Дождливой луны или проще — Сном дождя. Хрустально–прозрачные струи застывшим водопадом струились по дну обрыва и заполняли его подобием лабиринта. Водяные стены выше человеческого роста свивались в клубок узких коридоров, которые то оборачивались тупиками, то приводили в крохотные закутки, где на водных же постаментах красовались сотканные из капель статуи. Чьи? Природа не выбирала. Среди них можно было найти и существ эпохи Изначальности, и Девятерых неизвестных, и фигурку Великой, и древние храмы…

— Что это? — восхищенно прошептал Эраш.

— Я назвала это чудо Сном сезона, — отозвалась я, начиная спускаться по пологому склону обрыва.

— Ты? — ахнул он. — Но…

Держась за тонкие ветви чахлого кустика, я обернулась и подняла воротник плаща, показывая парню золотой узел искателя:

— Это — награда за похожие находки на материке Великой и архипелаге Третьего.

— Но… откуда?..

— Древняя легенда гласит, что создание материков и островов совпадало и с формированием определенных сезонов, — я продолжила спуск, тщательно выискивая редкую растительность, робко выглядывающую из–под снега. — Материки были созданы в период Снежной луны, архипелаги — Пыльной, а острова — Дождливой. И я думаю, что Сны относятся к эпохе Изначальности (а я специализируюсь именно на эпохах Изначальности — Великой), поскольку Великая еще не заперла в Девяти неизвестных стихийную силу.

— И что? — с любопытством переспросил Эраш, тоже начиная спуск и не сводя с находки зачарованного взгляда.

— А то что, фаза Вечности — это не только граница, разделяющая сезоны, — я перебралась через поваленное дерево. — Это концентрированная сила двух сменяющих друг друга лун, которая, переплетаясь с высвобожденной силой стихий, породила множество необъяснимых явлений, и Сны — одни из них.

— Каких явлений?

— Ну, — я остановилась, чтобы оценить дальнейший путь: далее обрыв переходил в подобие ступеньки, с которой нужно либо сползать, либо спрыгивать. — Например, Песчаного великана. Осторожно, там дерево… Видел его?

— Спасибо, — Эраш неуклюже перебрался через препятствие. — Нет, не довелось.

— Это высшая точка Песчаного кряжа, что на материке Великой. И — это сотворенная из песка фигура мужчины, закутанного в плащ, высотой шагов в пятьсот, — примерившись, я лихо спрыгнула в сугроб и, встав, отряхнула с плаща снег.

— Ого!

— Ага. Причем природой не только до мелочей прорисованы черты лица, пряди волос, складки плаща или носки сапог. Когда сезон Снежной луны подходит к концу и готовится перейти в фазу Вечности, плащ великана начинает развеваться на ветру, не осыпаясь, и под плащом видны обнаженный торс и… сопутствующие детали. И подобных ему явлений достаточно много, обо всех рассказывать не буду, — я быстро сползла со следующей ступеньки, решив не рисковать. — Если станешь искателем — сам узнаешь. Прыгай, не бойся… На материке же Великой я нашла также Сон Снежной луны, а на архипелаге Третьего — Сон Пыльной луны.

— Также? — повторил за мной Эраш. — И великан этот…

— …тоже моя находка, — рассеянно продолжила я. — Соответственно, один лабиринт состоит целиком из снежинок, а второй — из пыли. Я назвала их Снами, потому как снежинки и пыль находятся в непрерывном вялом движении, появляются ниоткуда и пропадают в никуда, едва касаясь земли, неподвластные природе, как сонное существо неподвластно законам реальности и живет в собственном сне своей, недоступной никому жизнью. Сам сейчас увидишь. Здесь не прыгай, ноги переломаешь.

— Я уже понял… спасибо.

— Пожалуйста, — я остановилась в двух шагах от лабиринта, вдохновенно его рассматривая и любуясь прозрачной водяной стеной. Вот он и нашелся — хвост давнего ожидании мира…

— А… сюда можно?

— Можно. Он безопасен.

— Точно?

— Точно. Посмотри на бальзара.

Эраш поднял голову. Черный змей не пошел за нами, а замер в ожидании наверху, свернувшись клубком и сонно прищурив глаза.

— Он боится, — пояснила я. — Сны пропитаны неизвестной ему магией, которая безопасна лишь для людей, поскольку нас охраняют дары Великой. Остальные же существа — живые или мертвые — на арбалетный выстрел к лабиринтам не подходят. Проверено.

— Но…

— А ты думал, дар Великой — это только ремесло? — я подняла брови.

— Ну…

— Дар — это не только путь и ремесло, это и частичка силы Великой, которая мерцает в каждом человеке, — объяснила я. — Это, если хочешь, особого рода магия, не только дарующая нам заклинания пути, но и охраняющая от явлений смешанной стихийной силы.

— То есть? — смущенно спросил он

Я с любопытством посмотрела в наивные голубые глаза. Издевается или действительно не знает? Эти элементарные вещи знали даже дети, легенды о Великой и ее дарах родители рассказывали им сказкой на ночь… Но, возможно, парню некому было их рассказывать?