Вечный двигатель смерти

И что же мне здесь искать? Ведь не просто так я сюда пришла? Почему-то ноги понесли не на лестницу, а в кабинет лечащего врача Вики?

Но зачем-то я ведь сюда пришла. На каком-то подсознательном уровне. Вот так оно и бывает. Сначала делаешь, а потом думаешь.

Я подтянула к себе стопку блокнотов.

Бегло просмотрела один, за ним второй, потом третий. Почти все они были лохматого года выпуска, с истрепанными страницами, которые, казалось, вот-вот рассыплются в пыль. Но заметки типа «отмена лечения» или «агресс с 14.10», расположенные напротив фамилий, очевидно, могли рассказать о пациентах много интересного. Специалистам. Мне же оставалось только догадываться. Кого-то выписывали, а кто-то терял надежду на выздоровление, и Грузанкова, похоже, предпочитала держать этот своеобразный архив под рукой.

Напротив некоторых фамилий простым карандашом были написаны числа с разным количеством нулей. Кое-где карандаш уже стерся, но все равно числа угадывались.

И что это такое, интересно? Расстояние от дома пациента до клиники в сантиметрах? Или количество кирпичей, которые он разбил о свою голову?

Бегло просматривая записи в каждом блокноте, я подумала, что попросту теряю время. Мало того, что все было непонятно, но ведь оно мне еще и никак не помогало.

Я искала что-то, что касалось бы состояния Виктории Соломко, и ничего не могла обнаружить.

Поймав себя на мысли, что посещение кабинета Нины Тимофеевны было для меня формальностью или чем-то «на всякий случай», я вдруг наткнулась на Викину фамилию.

Этот блокнот был поновее остальных.

Дата, стоявшая напротив фамилии «Соломко», отправляла меня на месяц назад. Здесь были указаны названия аж четырех лекарственных препаратов с указанием дозировки.

Нина Тимофеевна явно уделяла Вике много времени, потому что пометок напротив ее фамилии было больше, чем у других пациентов. Почерк Грузанковой был «врачебным», прочесть что-либо было очень проблематично. Схема лечения менялась каждые несколько дней. Напротив одной из дат увидела слово «гипноз». Вика говорила о том, что он ей не помогает.

Интересно, Грузанкова сама практикует такой метод лечения или привлекает кого-то со стороны?

Тут же я увидела те самые странные числа, написанные обычным карандашом. Здесь это было число «100 000».

Рядышком, но уже шариковой ручкой, кто-то набросал телефонный номер. Он определенно относился к Вике, но вот каким боком? Рядом с ним я увидела цифры. Единица и нули. Много нулей. И что это может быть такое?

Ну ладно. Телефонный номер определенно «завязан» на лечении или состоянии Виктории Соломко.

Я полезла в карман за мобильником и ахнула. Я же оставила его в своей палате! Сунула под подушку, задремала, а потом о нем и не вспомнила.

Плохо дело. Ой как плохо.

На старый телефонный аппарат серого мышиного цвета, который занимал угол стола, я посмотрела с большим сомнением.

Неужели работает? Гудок в трубке это тотчас подтвердил.

Я набрала номер, который обнаружила рядом с фамилией Виктории. Времени на репетицию мне не дали. Если кто-то снимет трубку, то я должна буду сымпровизировать так, чтобы мне поверили. И обычное: «Извините, ошиблась номером» – тут не прокатит.

Гудок оборвался почти сразу.

– Нина Тимофеевна? – услышала я голос с сильным акцентом.

– Угу, – произнесла я.

– Я вас слушаю.

Я услышала покашливание, подождала пару секунд и опустила трубку на рычаг.

На мой звонок только что ответил Аарон. Тот, который Барнаби. Тот самый, который имел отношения с насмерть разбившейся Еленой Соломко, чья дочь в данный момент находилась в психиатрическом отделении клиники, которым заведует Грузанкова Нина Тимофеевна, которая, оказывается, знакома с Аароном.

Дом, который построил Джек.

Цепочка, которая сплелась самым неожиданным образом, вдруг с силой сжала мозг. Впору было хвататься за голову, но вместо этого я схватила в руки блокнот.

Эти цифры… что они могут обозначать?

И тут я поняла.

Служебный телефон Кирьянова я знала наизусть, хоть и пользовалась им крайне редко.

Набрав его и услышав знакомый голос, с облегчением вздохнула.

– Вов, слушай, я в кабинете у Грузанковой. Тут конкретные доказательства того, что она брала взятки за липовые справки. Приезжай.

– Как? Куда? – не понял он. – Ты ж только заселилась. Да когда ты все успела-то?!

– Забери меня отсюда, Вова! – рявкнула я.

– На каком основании?

– Придумай что-нибудь. Просто так уйти, возможно, не получится.

– Скоро буду.

Уж чем-чем, а везением нужно пользоваться крайне аккуратно и осторожно. Оно, как свежий ароматный хлеб, имеет свой срок годности.

Мое везение закончилось в тот момент, когда дверь кабинета открылась и на пороге появилась Нина Тимофеевна.

Я бы могла ей рассказать что-то о том, что я захотела с ней увидеться, пришла в ее кабинет, а потом решила тут подождать. Все было бы именно так, но она застала меня совсем в другом виде.

Одного взгляда на стол ей хватило для того, чтобы она поняла, что я тут что-то искала. И, возможно, даже нашла.

– Татьяна? – растянула губы в улыбке Нина Тимофеевна.