Вечный огонь Ленинграда. Записки журналиста

Соединения и части решено было комплектовать по территориально-производственному принципу. Наиболее последовательно удалось выдержать его при формировании первых двух дивизий — Кировской и Московской — в самых крупных рабочих районах города. Один полк 1-й дивизии был составлен целиком из рабочих Кировского завода, другой — в основном из судостроителей завода имени А. А. Жданова. Там же, где этот принцип нельзя было соблюсти, из тружеников одного предприятия или учреждения создавались батальоны, роты, взводы — в зависимости от числа добровольцев.

Так удалось направить в организованное русло стихийно возникшее патриотическое движение. Дальнейшие события под Ленинградом показали, насколько правильно и своевременно было это решение и с военной точки зрения. Дивизии и части народного ополчения сыграли важную роль в боях с противником на подступах к городу.

* * *

События на фронтах в первую неделю войны развивались стремительно и как нельзя более тревожно. Даже по скупым сводкам Главного Командования Красной Армии (в последующем по сообщениям Совинформбюро) стало Очевидно, чта фашисты неудержимо рвутся вперед: 23 июня было сообщено о потере Бреста; 24-го — о боях за Гродно, Вильнюс, Каунас; 26-го появилось минское направление; 28-го говорилось об упорных; боях в районе Львова. Но особенно волновали ленинградцев сообщения с Северо-Западного фронта. Вслед за захватом литовских городов немецкие фашисты прорвались к Даугавпилсу и форсировали Западную Двину. 25 июня Финляндия объявила войну СССР. Не оставалось ни малейшего сомнения в том, что гитлеровцы, прорываясь через Прибалтику, нацелили один из главных ударов на Ленинград, рассчитывая на соединение с финками.

В партийных и военных кругах Ленинграда все чаще высказывали тревогу о ходе боев в Прибалтике.

Здесь гитлеровское командование сосредоточило мощный бронированный кулак. Группа армий «Север» насчитывала в своем составе более 30 процентов сил и средств, брошенных против СССР. Ее наступление поддерживал 1-й воздушный флот, имевший около тысячи ста самолетов. Силы противника превосходили силы нашего Северо-Западного фронта по численности в 1,7 раиЗа, в танках — в 1,3 раза, в орудиях и минометах — в 2 раза.

Несмотря на это, наши войска оказывали врагу мужественное сопротивление, перемалывая его живую силу и технику. Мощный танковый контрудар был нанесен ему юго-западнее Шауляя. Умелые боевые действия и массовый героизм проявили Советские воины во время обороны Лиепаи, при защите Риги и Вильнюса, на дальних подступах к Таллину. Однако силы были слишком неравными. Кроме того, противник имел преимущества, полученные в результате внезапного, вероломного нападения на нашу страну.

К счастью, руководство обороной Ленинграда трезво оценило обстановку. Уже в первый день вражеского нападения был разработан план создания оборонительных рубежей на дальних подступах к Ленинграду с привлечением населения города и области. Инициаторами его явились партийные и советские руководители А. А. Кузнецов, Т. Ф. Штыков, П. С. Попков, Н. В. Соловьев и генералы — командующий округом М. М. Попов и заместитель наркома обороны К. А. Мерецков.

Как показал последующий ход событий, это было прозорливое решение. И в то же время очень смелое. Предложения об обороне Ленинграда с суши, когда неприятель находился от него в пятистах километрах, могли показаться неоправданными, если не паникерскими.

Генерал-полковник М. М. Попов рассказывал потом в кругу подчиненных о своей встрече 23 июня с членом Военного совета А. А. Ждановым, только что вернувшимся из отпуска. Он положил перед ним проект, разработанный за ночь в штабе округа по приказанию К. А. Мерецкова, к этому времени уже уехавшего в Москву. Дальний рубеж обороны должен был протянуться от побережья Финского залива по реке Луге до озера Ильмень. Другой — по линии Петергоф — Красногвардейск (Гатчина) — Колпино — река Нева. И наконец, третий — вдоль границ города: Автово, Окружная железная дорога, Средняя Рогатка, село Рыбацкое на Неве.

Андрей Александрович, по свидетельству генерала, искренно изумился, увидев проект, и долго молчал, размышляя над ним. Потом выразил сомнение: не будут ли работы такого масштаба превратно восприняты населением, не вызовет ли это упадочнических настроений и, что еще хуже, паники? Однако благоразумие взяло верх. Он по достоинству оценил значение проекта. Но, прежде чем утвердить его, тут же позвонил в Москву. Разговор был продолжительным. Андрею Александровичу пришлось настойчиво убеждать И. В. Сталина в целесообразности предложения ленинградского руководства. Наконец тот согласился, но с непременным условием обеспечить разъяснительную работу среди населения.