Вечный путь (СИ)

— С востока. Из страны под названием Новая Галилея, — с готовностью рассказывал Лютер, — Нас было трое сперва. Трое отверженных, тяготимых грехами. Мы шли через прерии, отбиваясь от диких зверей, и созвездие Победоносца осеняло наш путь. Шли мимо рыбацких деревушек у мыса Благодарения, видели многие Поселения на краю степи. Там свирепствует моровая язва, оставляющая на лицах печать Зверя. Потом шли через джунгли и, наконец, добрались сюда, на Голгофу. Пусть перестанет родить пажить моя, если это не святое место! Мы хотели очиститься и взойти на Крест, когда наступит время Жатвы, когда звезда Полынь засияет на небе. Вместе мы возводили Хижину, таскали строительный камень с перевала. Вместе распахивали землю. Много месяцев трудились, чтобы создать то, что вы видите перед собой. Но мои братья умерли. Черный мор настиг их и убил одного за другим. Я похоронил их у подножья Креста, и с тех пор живу здесь один.

— С востока, черт, не может быть! — неожиданно воскликнула Линн. — На востоке ничего нет. Древние там все испоганили!

Лютер повернул голову к женщинам, как будто только сейчас их заметил. Улыбка и выражение доброжелательности исчезли с его лица. На мгновение его взгляд затуманился. Глубокая тень скользнула по контуру зрачков. Килар протер глаза и обнаружил, что лицо отшельника стало прежним.

— Ну что ты, дочь моя. — Хозяин подарил Линн одну из своих обворожительных улыбок, — Конец мира на западе, а не на востоке. Там живут люди, не озаренные светом истинной веры. Еще говорят, эти люди пребывают в великом грехе.

— Почему ты назвал меня дочерью? — спросила Линн.

— Я мог бы назваться твоим духовным отцом, — Лютер смиренно опустил подбородок на грудь и изобразил крестное знамение, — Но я всего лишь смиренный послушник и не имею на это права.

— У меня нет отца.

— У каждого божьего создания есть отец. Если не по плоти, то по духу. — Лютер рассмеялся и украдкой подмигнул Страннику. Что-то в этом человеке определенно было не в порядке. Какая-то пугающая раздвоенность.

— Никакого отца! — повторила Линн и отвернулась.

— Тебя не беспокоят хищники? — вмешался Килар.

— Хищники? — Лютер прищурился, уголки губ слегка дернулись, но изменения длились считанные секунды. — Ах, ну да, конечно! Ты нашел это бедное растерзанное животное у дороги. Никак не соберусь похоронить его. Снежные кошки. Настоящие исчадья ада. Они иногда спускаются с высокогорья. Очень кровожадные звери.

— Если ты прав, эта кошка весила не меньше тонны, и могла растащить твой дом по кирпичику. Как у тебя получается целых шесть лет уживаться с такими беспокойными соседями? У тебя ведь даже забора нет.

Он видел эту зловещую тень в глазах отшельника. Или не видел? Килар посмотрел на Лютера и снова засомневался. Серые глаза не содержали в себе ничего кроме искренности, тепла и незамутненной радости. И все же минуту назад они выглядели иначе. Могло ли ему почудиться? Возможно. А может и нет.

Иди через горы к Хижине Ветров. Западни не избежать.

Он спохватился и убрал ладонь с рукоятки пистолета. Не стоит чуть что хвататься за оружие. Это дурная привычка. Но и расслабляться нельзя.

— Зачем отгораживаться от мира забором? У меня есть защита получше! — Лютер указал пальцем на крышу веранды, — Взгляните: это оберег. Его выковал для меня один монах в монастырской кузнице. Его звали брат Иона. Он учил меня работать с железом. Перед тем как мы с товарищами отправились в путь, он подарил мне этот святой символ. В дороге он хранил нас от бед, а теперь отвращает от моего дома любое зло. Чтоб мне провалиться в адское горнило, если это не промысел Святого Духа!

Странник взглянул на странный крестообразный символ, прибитый над крыльцом Хижины. Судя по всему, он был отлит не из серебра, а из темной бронзы и почти не блестел. Оберег Лютера напоминал не христианскую святыню, а перекошенные кресты на оскверненных могилах. Две толстые кривые перекладины сходились под неправильным углом. Они выглядели так, словно по ним проехался асфальтовый каток.

— Прошу вас, заходите в дом, — хлопотал Лютер, увлекая их за собой. — Надеюсь, вы не откажитесь пообедать? У меня есть жареная фасоль и горячий хлеб. Только что испеченный. За эти годы я научился печь хороший хлеб. Господь благословит нашу трапезу. Проходите, будьте как дома!

Килар нехотя последовал за хозяином, охваченный сомнениями и все возрастающим беспокойством. Его не покидало ощущение скрытой опасности. Он видел тайное лицо отрока Лютера. Как доктор Джекил и мистер Хайд. Ему не могло померещиться.

«Скорее всего Лютер сам и намалевал кровавую надпись. Он и есть тот, другой попаданец… или я копаю не в том направлении? Не мудрено, с моими-то скудными познаниями об этом мире. Возможно, он врет напропалую, и здесь ошивается кто-то еще?»

Луна... полная луна... холодный белый кругляш в ночном небе, на который воют волки... Волки? Ну конечно — волки!