Вечный путь (СИ)

Можно ли всерьез рассматривать существование оборотней? Ни один здравомыслящий человек ни за что и никогда не поверит в подобную чушь. Он сам все это выдумал, сам себя напугал… Но тогда Пантелеев явно подыграл ему. И следы возле дома. Они должны быть очень реальной галлюцинацией — настолько реальной, что появились не только в его воображении, но и в грязи под окном, вполне материальные, чтобы их можно было пощупать руками. Или все же нельзя? Если вернуться сейчас на дачу, не обнаружит ли он вместо отпечатков волчьих лап обычные человеческие следы?

«Неужели я схожу с ума?»

Алексей вспомнил как в панике отступал к машине, как судорожно хватался за ручку двери и лишь со второго раза тронулся с места. Он словно наяву слышал отчаянный вопль вот-вот готовый сорваться с языка.

Возможно именно так и развивается безумие? Люди начинают видеть вещи, которых не существует, слышать голоса, которые советуют бросится вниз головой с балкона. Не исключено, что в следующий раз его упрячут в какое-нибудь тихое заведение за высоким забором. Заведение, которое можно принять за ведомственный санаторий, если бы не решетки на окнах, строгий режим свиданий и мускулистые парни в белых халатах, бесшумно скользящие по коридорам в своих мягких нейлоновых туфлях. Коротко стриженные парни с тихими, вкрадчивыми голосами, у которых в кармане всегда лежит пара одноразовых шприцов, наполненных искусственным сном.

«Но это же ужасно! Ужасно!»

Если безумие станет нормой, а норма — безумием. Привычная действительность внезапно перевернется с ног на голову, наполнившись сонмом воображаемых чудовищ. Разве не это произошло с ним сегодня утром?

Действительно ли он сходит с ума или...

Никаких «или»! Он сходит с ума, потому что альтернатива выглядит как сценарий второсортного «ужастика» категории Б или неудавшаяся шутка, переходящая в фарс: бывший доцент Московского Политеха, заслуженный пенсионер страдающий язвой желудка, превращается по ночам в дикого зверя с желтыми глазами и тоскливо воет на Луну. Ведь это какой-то вздор. Такого просто не может быть!

Но эти чертовы следы под окном?

«На фиг следы!»

А его подозрительные намеки, трансформации на лице, его странный вопрос: не хочешь ли ты узнать правду?

«На фиг!»

Грунтовка вывела на дорогу с твердым покрытием. Справа, из-за вершины холма торчала верхушка покосившейся колокольни. Впереди темнело пятно деревни Богутово. Лента двухполосного шоссе обегала деревню с запада, соединяясь с трассой Москва-Рязань километрах в пятнадцати за линией горизонта.

Алексей притормозил возле автобусной остановки на окраине Богутово. Отсюда начиналась единственная улица, заваленная кучами опавшей листвы. Вдоль нее выстроились невзрачные одноэтажные домики, половина из которых была заколочена разнокалиберными досками. Некоторые дворы полностью заросли и превратились в настоящий лес. По соседству с остановкой расположился продуктовый магазин. Один конец улицы упирался в шоссе — в противоположном конце виднелся проржавевший остов грузовика «Газ-66», снятый с колес и заваленный боком в придорожную канаву.

Алексей свернул к магазину и заглушил двигатель. Ему нужно было сделать паузу, хоть как-то упорядочить свои мысли прежде чем ехать в Москву и окунуться в водоворот повседневных дел. Его по-прежнему колотила нервная дрожь, а в таком состоянии опасно вести машину. У Юли трудности с родами. Его дочь может получить травму или родиться мертвой. Они обе могут пострадать. Вот о чем он должен думать в первую очередь! Но мысли о волках и оборотнях упорно стучались в голову.

«Это не должно повториться!» — пообещал себе Алексей и добавил: «Ведь во многом я сам довел себя до ручки».

Сколько раз он сам себя обманывал, предпочитая все глубже погружаться меланхолию, вместо того, чтобы встряхнуться и что-то сделать. В жизни он слишком часто позволял себе обходить острые углы.

Когда Алексей вылез из машины, на его голову посыпался снег. Он падал тяжелыми влажными хлопьями и таял, едва касаясь земли. Ветер запутался в электрических проводах. Какая-то грязная белая собачонка сидела на другой стороне улицы и вылавливала на себе блох. Кроме нее в деревне, казалось, не было ни одного жителя. Алексей первый раз за утро взглянул на часы. Часы показывали четверть восьмого. Магазин, судя по выцветшей табличке на двери, открывался с одиннадцати.

«Если он вообще работает», — засомневался Алексей.

Витрины по обоим сторонам крыльца были закрыты фанерными щитами, и навесные замки успели покрыться точками ржавчины. Заскорузлый замок размером с телячью голову красовался на дверях магазина. Створки когда-то давно выкрасили коричневым суриком. Сейчас краска растрескалась и отваливалась кусками.

«Да, вряд ли он вообще работает».

В деревне жили две-три старухи, пара одичавших псов, может быть несколько кошек. Вот и все население. Магазин тут выглядел явным излишеством, впрочем, как и автобусная остановка. Алексей сомневался, что здесь ходит рейсовый автобус. Он не видел ни одного с тех пор как вернулся из армии.