Вечный sapiens

И их, слава богу, не нашлось. Мысленно перекрестившись, я осторожно спустился по шаткой лестнице вниз и проследовал из ангара в соседнее здание – туда, где раньше находились мозги крионированных. В одной из комнат этого несуразного строения, напоминающего барак, стоял дьюар (огромный термос с широким горлом) с остатками жидкого азота, каковые остатки при мне вычерпывал заиндевевшей кастрюлей Данила Медведев – чтобы добро не пропадало. Собственно говоря, с философа Данилы Медведева и начиналось российское крионирование. Он находился у самых его истоков. Весной 2006 именно Данила – мастер крионирования погружал в сей исторический дьюар мозги первых пациентов. С тех пор число клиентов криофирмы растет, хотя и крайне медленно.

– И сколько в таком дьюаре может уместиться мозгов? – осторожно спросил я.

– Если в металлических коробках типа кастрюлечки, то штук пятнадцать, а если плотненько без коробок, то и тридцать войдет.

Я заглянул внутрь дьюара, но ничего, кроме азотного тумана, опять-таки не увидел. Хотя, по уверениям Данилы, там на донышке было еще сантиметров двадцать жидкого азота. Данила черпал жидкость, как я уже сказал, кастрюлей, и рабочий криоцентра носил ее в криокамеру. Руки обоих были одеты в толстые рабочие рукавицы – чтобы не обморозить.

Жидкий азот – штука интересная. И опасная. Азот превращается в жидкость при температуре минус 196 градусов. И если вы посмотрите на эту жидкость в кастрюле, то увидите, что она самым натуральным образом кипит – у стенок кастрюли больше пузырьков, в середине пузырьков поменьше, потому что стенки покрытой инеем кастрюли для жидкого азота слишком горячи, он от стенок нагревается и яростно кипит.

Ну, а если вы опустите в жидкий азот кусочек хлеба, как это сделал я, он через несколько секунд превратится в кусок обледенелого хлеба и будет легко ломаться и колоться, словно стеклянный. То же самое можно сделать с лягушкой – превратить ее в кусок льда и расколоть. И с пальцем, если подержать его там подольше. Но если окунуть в жидкий азот палец всего лишь на секундочку, ему ничего не будет. Потому что для азота ваш палец – раскаленный. Вокруг пальца азот интенсивно вскипает, и между ним и жидкостью образуется паровая подушка, которая спасает палец от обморожения. Но увлекаться этим опытом не стоит, чтобы не передержать палец в азоте.

Далее, если вы вдруг вздумаете выпить азоту, вы умрете. И это будет самое эффектное самоубийство в истории! Дело в том, что при смене фазового состояния азот сильно расширяется – 1 литр жидкого азота превращается в 700 литров газа. В этих условиях даже мощная туманная струя холодного азота, вырывающаяся из глотки, не успеет стравить избыточное давление в стекленеющем желудке. Вас просто разорвет на куски, как хомячка от капли никотина!

Вот в такой чудесной жидкости и хранят клиентуру криоционисты. Заморозка целого клиента стоит 30 тысяч долларов, а одного мозга – 10 тысяч. Само хранение обходится не очень дорого (если исключить большие единовременные затраты на покупку сосудов Дьюара, построение криокамеры и пр.) – примерно по 50 долларов на клиента в год. Столько стоит покупка жидкого азота.

Проблема только в том, что крионирование, как процедура, никак не оговорена в законе. С одной стороны, никто не запрещает трупы замораживать, если родственники согласны и сам покойный это приветствовал. С другой, замораживать нужно сразу после смерти, чтобы клиент разложиться не успел. А приходится ждать, пока откроется морг, потом везти его, если он из провинции, в Москву, засыпав сухим льдом. Кроме того, в труп, точнее, в его мозг, надо закачать криопротекторы – вещества, защищающие клетки от разрушения при переохлаждении. Таким веществом является глицерин, например. Как его туда вкачать? С помощью перфузии. Перфузия – это прокачка по кровеносной системе. Сия процедура широко применяется в медицине, для чего существует специальная аппаратура. Но медицинская аппаратура используется по своему прямому назначению, и криоционистам ее получить крайне сложно: машин таких мало, и их ждут больные, а вы тут мертвого зачем-то накачивать собираетесь! Приходится изворачиваться.

Но главная закавыка не в этом. Американцы, которые занимаются крионированием почти тридцать лет, столкнулись с целым рядом необычных юридических коллизий. Скоро с ними столкнутся и наши юристы. Трансгуманисты и энтузиасты крионики уже проводят вместе с адвокатским сообществом России совместные семинары и пресс-конференции, на которых обращают внимание общественности на эти коллизии. Правда, общественность пока глуха к ним. А зря. Коллизии эти очень интересны! Кем считать замороженного – живым или мертвым? Если врачи констатировали смерть, то юридически человек мертв. Если его заморозили еще живым, то, с одной стороны, это будет убийством (если в стране не разрешена эвтаназия), с другой стороны, какое же это убийство, если весь расчет – на воскрешение?..