Вечный сон

– Чего ты мелешь? Он скорее тебя в ад заберёт, за то, что ты так много ешь! – я чувствовала, как жар обволакивает меня в холодной ночи. Соседка был спокойна, как голос мёртвых.

– Можешь насмехаться надо мной, сколько угодно, но ты делаешь неправильные вещи. Я просто хочу достучаться до тебя, ведь я надеюсь, что твоё благоразумие восторжествует, иначе…

– Что иначе? Ты наябедничаешь?

– Если будет необходимо. Я хочу спасти твою душу. В каждом парне кроется адское начало и желание, а ты, Лиза, ещё и провоцируешь его на это.

– Послушай, тебя и так все ненавидят. Зачем наживать ещё проблем? Все девочки только и ждут, когда ты, наконец, умрёшь от своей болезни! Что? Ты не слышала, как про тебя говорят? Это я к тебе ещё терпимо отношусь, лучше не ссориться с последним человеком, который хотя бы с тобой иногда общается.

Произнесла все эти слова я в горячем запале, не до конца понимая, что говорю. Слишком высокая температура, будто ад уже бродит где-то здесь. Тихая ночь.

– Я всё сказала, – равнодушно процедила Оксана, – если ты продолжишь думать о блуде, я расскажу всё матушке.

– Интересно, – хмыкнула я, – как ты это определишь? Залезешь мне в голову?

– Определю, не волнуйся.

– Знаешь, я мечтаю, чтобы однажды утром я проснулась, а ты – нет. Ты – ужасная, Оксана. Но самое ужасное, что ты – никому не нужна, обуза для всех, а толку от тебя никакого, один вред.

В комнате после этих слов повис молчаливый мрак, наполнивший пространство до самых первых лучей неприветливого осеннего солнца. Мрачная тишина, поглотившая в себя отвратительное сопение моей соседки Оксаны.

***

Через несколько дней матушка Авдотья вызвала меня на разговор. Редко бывает, что в её кабинет дети ходят по радостному поводу. Многие из центра боялись этого момента, хотя в помещении не было ничего страшного: стол, как стол, книги, мебель, разнообразные кресты и образа, причудливые цветовые тона и в углу размером с ребёнка статуя Иисуса Христа. «Подарок от благодарной ученицы, учившейся в нашем центре», – с гордостью рассказывала про него матушка Авдотья. В общем-то, окружение кабинета, как и сама настоятельница, не располагали ни к чему страшному: вокруг всё покойное и благодатное… однако, ты всё равно чувствовал себя, если не на страшном суде, то, по крайней мере, в его преддверии.

– Присаживайся, Лиза, – пригласила меня матушка Авдотья, – у меня к тебе будет серьёзный разговор.

По спине пробежала холодная дрожь. Всё-таки эта сучка, прости отец всемогущий, выложила настоятельнице. Ну ничего, у нас стукачей никто не любит, она ещё попляшет, после того, как я всё расскажу девочкам.

– Лиза, как ты понимаешь любовь? – глядя на меня в упор, спросила настоятельница. В её голосе не было привычной строгой нотки, напротив он казался каким-то новым, невероятно мягким, почти материнским, – я говорю о любви не к ближнему своему, не о братской любви по заветам Христа, а о той неотъемлемой части прекрасного чувства, как любовь между мужчиной и женщиной. Как ты её понимаешь, Лиза?

– Ну… – хотела сказать банальное, но потом задумалась. Как я понимаю такую любовь? Я лишь, знаю, что она есть. Редко, однако есть. Почему я так думаю? Потому что мне давно известны другие стороны. В школе девочки рассказывали всякое. Порно, стыдно, но я смотрела, мельком, но смотрела… Оля говорила о каких-то совсем других сторонах любви… Любовь между мальчиком и мальчиком, девочкой и девочкой, любовь между несколькими людьми… Всё это есть. Но есть и другое: робкий поцелуй, тепло соприкоснувшихся рук, нежный взгляд, единение, совместные мечты, забота, поддержка… Всё это тоже есть, но есть и другое. Что она хочет от меня услышать или что хочет рассказать? Я люблю его, пусть и не знаю имени, пусть видела всего два раза в жизни. Многие части любви доставляют удовольствие. Но любовь – это когда выше удовольствия.

– Ну, – повторила я снова, – не знаю. Правда, не знаю, матушка. Может, что-то божественное?

Наставница улыбнулась. Кажется, она так весь годовой запас улыбок со мной растеряет – их всего штучек пять.

– Лиза, ты хоть и говоришь, что не знаешь, а на деле попадаешь в самую точку. Да, ты права – любовь это одно из немногих явлений, что позволяет искренне почувствовать частичку Бога в другом человеке. Любовь – напоминание о том, что мы – часть чего-то высокого, возможность подняться над греховным миром. Но не стоит забывать, что от любого высокого к низкому всего один шаг.

Настоятельница осеклась и замолчала. Она уставилась куда-то поверх моей головы. О чём-то задумалась. Матушка Авдотья не произносила ни слова несколько минут. А потом, словно вернувшись обратно из своего транса, сказала:

–Приходил парень-студент. Расспрашивал про тебя у девочек. Мне они рассказали. Не знаю, что он хотел, но я попросила его больше сюда не пускать. Ты с ним общаешься? После школы встречаешься?

– Нет, – честно, глядя в глаза ответила я, – виделась только здесь, в центре. Я даже не знаю, как его зовут.