Вечный странник, или Падение Константинополя

— Повелитель коснулся запретной темы, однако его проницательность заслуживает того, чтобы я дал ответ. Звезды никогда не говорят с человеком внятной речью — их слова подобны словам Бога. Они — слуги, но и у них есть свои слуги. Более того, в том, что они нам сообщают, всегда заключен ответ. Они любят, когда кто-то кропотливо разгадывает их послания. Некоторое время назад один адепт, пытавшийся вызнать нечто при помощи их сопоставления, вскричал: «О племя несчастных скитальцев Востока! Вглядитесь в него, ибо они установят свою власть во дворцах, кои сейчас составляют славу Запада, они выкопают яму, дабы повергнуть в нее гордых». О каком племени идет речь? О том или об этом? Тот искатель так этого и не открыл. Дети Эртогрула тогда еще пасли свои стада на пастбищах, которые получили от Аладдина из Иконии. Не зная их имен, как он мог спросить про них у вершителей судеб?

Мистик заметил, как кровь прилила к открытому лицу Магомета, как засверкали его глаза; он понял, что с этого момента может обращаться к его гордости, а значит, речь не пропала втуне.

— Это предсказание звезд, — продолжал он, — было сообщено и последующим адептам. Время было на их стороне. Когда наконец предки твои воцарились в Бруссе, тайна была отчасти разгадана. Всякий, даже самый безродный пастух, дрожащий под ветром, что налетал с Троянских высот, мог теперь назвать это удачливое племя. Однако откровение оставалось неполным; необходимо было прояснить его вторую часть. Итак, нам стали ведомы копатели ямы, однако кому предстоит в нее свалиться? Этому вопросу я себя и посвятил. А теперь слушай внимательно, о повелитель: не единожды, а многократно я пересек землю — столько раз, что не осталось ни одного народа, мне неведомого, ни одной страны, в которой я не побывал, — даже ни единого острова. И как внук Абд аль-Мутталиба был посланником Бога, так и я — посланник звезд-предсказателей, хотя и не пророк их, а лишь толкователь и посланник. Дела звезд — это и мои дела.

Губы Магомета дрогнули, как будто он с усилием удержал готовые сорваться с них слова.

Князь продолжал, будто и не замечая интереса, который вызвал:

— Где бы я ни странствовал, я повсюду продолжал общаться с планетами, и, хотя мне приходилось расшифровывать многие их предначертания, чаще всего я обращался мыслями к тому, гордому и безвестному, кому предстоит выкопать означенную яму. Я рассматривал бесчисленные имена — имена высокородных и простецов, а дабы не проглядеть цели, вел списки членов царских и благородных фамилий. Когда в одной из них рождался ребенок мужского пола, я записывал час и минуту его рождения, а также данное ему имя. Посещая всевозможные страны, я собирал сведения об их положении и отношениях друг с другом; ибо как состояние почвы благоприятствует или препятствует росту растительности, так и состояние народа свидетельствует о приближении перемен и споспешествует тем, кто должен положить этим переменам начало. Повторяю, о повелитель: как звезды есть служители Бога, так и у них есть свои слуги, о существовании которых никогда не узнаешь, если не прочтешь знаки, которые они подают нам в своем движении. Более того, среди слуг этих есть и священнослужители, и воины, и короли; есть среди них женщины и мужчины незнатного происхождения; ибо зерно гениальности падает прямо из руки Бога, и Он выбирает время и поле для сева; однако, кем бы ни был избранный — высокородным или простолюдином, белым или черным, добрым или дурным, — как Посланнику истинно истолковать волю звезд, кроме как явившись перед ним напрямую, представившись и расчистив для него путь? Разве не следует ему узнать поближе этого избранного?

Тут Магомет не сдержал своего порыва. Вернувшись мыслями к тому, что слышал от Мирзы, — к откровению, мимоходом брошенному случайным путником, встреченным во время паломничества, — он понял, что его сейчас объявят избранным, и, не в силах сдержать нетерпения, спросил:

— Так ты узнал меня ближе, князь?

Манера мистика мгновенно переменилась. До того он был почтителен и даже кроток; редко встретишь столь мягкого, нетребовательного учителя; теперь же он собрал воедино всю силу своего духа, и его огромные глаза засверкали.

— Узнал ли я тебя, принц Магомет? — отвечал он тихим, однако внятным и проникновенным голосом — самым подходящим для раздувания уже пробужденного им конфликта, конфликта духа и духа. — Ты и сам не знаешь себя так, как знаю я.

Магомет невольно отшатнулся — он был поражен.