Вечный зов

Ты знаешь, дорогая,Каждый вечер,Пока еще не выпала роса,Мне солнце опускается на плечиИ в путь зовет —За дальние леса.Я знаю,Что за дальними лесами,За синими морями, далеко,

Есть женщины с нездешними глазами,Но мнеС тобою рядом быть легко.Известно мне,Что за морями где-тоЕсть в райских кущах чудо-города,В них много блеска и чужого света,Но я туда не рвался никогда.Моя душа — в душе березы белой,Ее заморским светом не согреть,

И память,Что Россией заболела,Не вытравить из сердца, не стереть.Я болен этой памятью навеки.А солнцу что!Ему-то все равно,Чьи океаны,Чьи моря и реки…Великое, оно на всех одно…

Что значу яВ сравнении с великимСветилом всех народов и веков,Когда мне дорог запах повилики,И дым костра,И тени от стогов,Когда молчат покинуто березы,Как будто слыша стуки топора.В такие ночи вызревают грозы.Ты спи, родная, спать давно пора…

А я не сплю,А я бреду бессонноПо некогда исхоженной тропеНа грани тени и на грани солнца,Принадлежа РоссииИ тебе.

Прочитав это, Анна смахнула слезу и подумала не о той маленькой Ганке, которая появилась в их доме в первые месяцы войны, и не о той, которая уехала с матерью, Марьей Фирсовной, перед самой победой, а о какой-то незнакомой, злой и бессердечной женщине, которая так мучает ее сына. Та Ганка не смогла бы выдержать, у нее было доброе сердце, она приехала бы давно. А эта… Ну и эта приедет! — вдруг что-то переместилось, изменилось в Анне. Он, Димка, правильно говорит — она приедет, не сможет она ни с кем жить, кроме ее сына, бросит того, своего…

Она думала об этом без всякой жалости к тому, с кем жила Галина, бывшая Ганка, думала даже с ненавистью, и ей в голову не приходила даже мысль, хорошо или плохо, что она так думает. Она была мать, и в данную минуту для нее ничего на свете не существовало, кроме счастья и покоя ее сына.

Другое стихотворение, написанное Дмитрием за прошедшую ночь, ее потрясло.