Ведарь Берендей. Книга 1

— И, похоже, я знаю кому! — позывы прекращаются, и я могу нормально дышать.

— Кому? — резко повернулся ко мне Фёдор. — Только учти при ответе, что не говори неправду, иначе я…

— Мы видели этих ребят, и они предложили прокатиться Марины до ближайших кустов…

— Замолчи.

На выдавленный глаз водителя садится огромная зеленая муха. Словно на мармеладный шарик… В другой глазнице шевелятся белесые личинки. Сколько же они здесь пролежали, всего несколько дней?

Теперь они пища…

— Федя, ты знаешь, о ком я хочу сказать…

— Заткнись!

— Фёдор Владимирович, истину не скроешь! — вставляет своё слово Вячеслав. — Если это она…

— Завалите хлебала! Оба! — кричит покрасневший Федор. — Мы приедем домой, и спросим у неё. Пока же она невиновна, а будете вякать — порву!

— Хорошо, Фёдор! — успокаивающе говорит Вячеслав. — Забираем мотоцикл, и едем домой. На месте же и разберемся.

Муха слетает на торчащий из порванного рта язык. Я отворачиваюсь, желудок еще пару раз пытается выброситься наружу. Стекают стеклянной нитью вязкие слюни.

Возвращаемся также быстро, как и прибежали. Я не стал закапывать рвоту — вряд ли по ней меня вычислят, даже с собаками. В этом лесу можно даже атомную бомбу хранить на поверхности, не скоро её отыщут. Если бы не отменный нюх берендеев, то и мы сюда бы не сунулись и неизвестно, сколько времени пришлось бы стоять разбитому джипу среди черных стволов.

Угрюмый Фёдор приводит нас к тому месту, где он скатил в овраг опустошенный мотоцикл. Я в другое время восхитился бы отделкой байка, если бы перед внутренним взором не стояло глазное яблоко, а с него не пялилась фасетчатыми выпуклостями огромная зеленая муха.

Задняя дверь вмещает мотоцикл, но коляску приходится оставить на месте — не влезает. Опять забрасываем её еловыми лапами так, что с дороги не заметишь, и трогаемся в обратный путь.

Федины желваки играют как волны при девятибалльном шторме. Вячеслав насуплено молчит, я тоже не знаю чего говорить. Растерзанные люди из джипа словно сидят в кабине и ждут, что мы о них скажем. Плохо отзовемся или хорошо? Убиты за то, что попались берендейке… или это не она? В таком настроении мы и подъезжаем к дому Иваныча. Бесстрастный дракон всё также наблюдает с конька за суетящимися людьми. Федор бежит к дому Марины.

Проходят долгие десять секунд. По улице идет сгорбленная старушка. Ветхие галоши поднимают пыль, подол платья задевает головки одуванчиков. В сморщенной руке авоська с банкой молока. Идет и не знает, что где-то рядом притаилась кровожадная смерть.

— Её нет! — из Марининого дома выскакивает Фёдор.

— Кого потеряли? — высовывается с огорода Иваныч.

— Михаил Иванович, не в курсе — где Марина? — спрашивает Вячеслав.

— Так это, как вы уехали, я ей нотацию прочитал, и она в магазин упорхнула. Минут через пять-десять должна появиться. А что вы такие запыхавшиеся?

Вячеслав коротко рассказывает о нашей находке. Брови Иваныча ползут всё выше. Он зло смотрит на меня, я кивком подтверждаю сказанное. Михаил Иванович бросает взгляд на концы защитной веревки, втягивает ещё раз ноздрями воздух.

— К Григорьевне! — командует старший берендей.

Мы толпой кидаемся к дому соседки. Калитка незаперта, также как и коричневая входная дверь. Потемневшие кровавые пятна также идут за угол. Я заглядываю туда. Над сморщенной головой курицы кружатся знакомые мухи. Само тельце оказывается сброшенным вниз и лишь кучи перьев и обглоданные мосластые ноги напоминает о его прошлом. Похоже, что до курицы добрались местные кошки.

— Мать её через коромысло!!! — раздается рев из дома.

Ноги сами несут в дом, и в нос с размаха ударяет тошнотворная вонь. Если бы не выброшенная раньше пища, то меня бы вырвало здесь. Трое берендеев склоняются над подвалом. Я тоже заглядываю туда.

— Сегодня мы ищем её сами, но если не найдем, то ты! — тяжелый взгляд Иваныча упирается в меня. — Ты едешь к своему другу-ведарю.

В глубине подвала на куче картошки лежит пожилая женщина с разорванным горлом.

Теперь они пища…

Глава 10

Всю ночь мы охотимся на берендейку. Всю ночь мы пытаемся выследить её по запаху, следу, но безрезультатно. Красные лучи рассвета встречают нас в поле, у расколотой березы. Возле той самой, где мы переодевались в первый раз. Четыре оборотня у поврежденного дерева — картина не для слабонервных.

— Мы здесь впервые поцеловались с Мариной, — хрипло дыша, рычит Федор.

Не успел отзвучать последний отзвук его рыка, как шмякает смачная плюха — Иваныч огревает нерадивого ученика по уху. От души, от чистого сердца.

Федор катится по полю мохнатым мешком, но тут же вскакивает на ноги и скалится на учителя. Огромный Иваныч против суховатого и поджарого Федора. На фоне пробуждающейся зари две лохматые фигуры, точно заросшие мхом кряжи, склоняются друг к другу. Мы с Вячеславом наблюдаем за дуэлью взглядов, пока Федор не опускает голову.

— Объяснить за что?

— Не надо, и так понял, — бурчит Федор, — что делать-то будем?