Ведьма

Проклятие расползалось не быстро, вальяжно, густой массой пробираясь везде, куда только могло. В отличии от прошлого раза, сейчас Тайвынь не трясло — она просто лежала безжизненным тельцем, даже не дёргала ушками и почти не дышала. Бока вздымались практически не заметно.

— Беда ты моя рыжая, - проворчала ведьма, осторожно сжимая её за шею и прикрывая глаза.

Бороться со страхом от ощущений практически не пришлось. За всё это время девушка порядком привыкла к колдуну, его энергетике, поэтому ужас, который по началу казался нестерпимым, вроде бы отступил и только тихо рычал, скалясь белыми клыками из угла.

Оно не было наложено искусно, скорее броско и грубо — это существенно облегчало положение вещей. Вязкие нити никак не хотели сгорать, потому их приходилось рассеивать на свой страх и риск. Проклятье не питало желания набросится на Фел, но всё равно было не по себе, когда они собирались вокруг неё, стремились сжаться, но едва только прикасались к коже — рассеивались лёгким запахом смерти. И чего-то затхлого, какой-то противной сырости, которая пробирала до мурашек.

Фелисия старалась не морщиться и вообще не обращать на это внимание, оставив защищать себя амулету Дэниала. Он, надо сказать, не плохо справлялся со своей задачей и часто ограждал девушку от вездесущих лап ночных монстров.

Руки слабо ныли, гудели от напряжения, когда порядком измотанная ведьма фыркнула на надоедливую прядь волос, так настойчиво лезущую в глаза. Лечением это назвать было сложно — скорее борьбой и эту битву Фелисия выйграла вполне успешно. Она облегчённо вздохнула, наблюдая за тем, как тусклые потоки света заключают духа в кокон, наделяя жизненными силами.

— А теперь иди сюда, — дождавшись, пока Тай немного восстановиться, рыжая протянула к ней руку, силой заталкивая в Сознание. — Считай, что наказана.

Путь до лачуги Йонерана был лёгок, хоть ноги и плохо слушались её, Фелисия добралась до него достаточно быстро. Хмурый, как сотня воинов, колдун глядел на неё тяжёлым взглядом.

— Я возьму с тебя обещание, — сразу же начала ведьма, сложив руки на груди, — Ты больше никогда не будешь проклинать Тайвынь. И Дэниала, если вдруг что — тоже. А заодно прекратишь тренировать мою силу на простых людях и их бедах.

Мужчина недовольно засопел. Он сидел на обрубке от ствола сосны, обхватив посох руками и прислонившись к ним лбом. Смотрел в огонь, который заходился в безумной пляске.

— Хорошо, — раздражённо бросил колдун, — Будь по твоему. Но корпела ты над ним долго.

— Да как это? Часа не прошло!

— Шесть не хочешь? — он хитро усмехнулся, взглянув на удивлённую Фелисию, — Время за таким летит быстрее. Сама посмотри — солнце уже к закату клонится.

Фелисия замечала это и раньше. Она могла проводить по несколько часов над каким-то амулетом и даже не заметить, что за окном качало смеркаться, а Дэниал с полчаса как вернулся и недовольно смотрит на неё, потому что с ним даже не поздоровались. Время в такие моменты пролетало незаметно, от части потому, что рыжая с головой уходила в свою работу, совершенно переставая замечать происходящее вокруг. И когда усталость накрывала её после, только тогда рыжая понимала, что на самом деле прошло достаточно много времени.

Время всегда такое — то несётся стремительной стрелой, то течёт вязко, лениво.

Утро позднего лета и ранней осени было морозным, промозглым, но странно уютным. В ранний рассветный час Фелисия сидела на пороге с Йонероном. Колдун без зазрения совести вытащил сонную девушку из постели, не позволил толком проснуться и заставил отвечать на умные вопросы. Иногда ведьма говорила невпопад, надолго задумывалась, за что получала мгновенный, лёгкий подзатыльник. Некромант спрашивал про травы, про разных духов и их особенности, про руны и амулеты, а ещё тяжелая голова отказывалась соображать. Йонеран ворчал, Фелисия виновато улыбалась с тоской думая о Дэне, который продолжать мирно спать, развалившись на половину кровати. Ей хотелось сейчас прижаться к нему, может даже положить голову на плечо, почувствовать сильные руки на талии, а не сидеть на ступеньках, ёжась.

Йонеран призывал не витать в облаках, говорил, что она должна отвечать всё это без запинки, а не мямлить, путаясь в терминах, названиях и других значительных вещах. Фелисия зевала. Днём, может быть, она бы ещё и ответила нормально, но сейчас точно была на это способна.

Когда дошло до языка духов, стало совсем тяжко. У ведьмы получался больше набор неких звуков, чем складная речь учителя. Местами она говорила правильно, местами хмурилась, шарясь по Сознанию в поисках нужных знаний, местами ей подсказывала Тайвынь, хитро сверкая глазами. Беспокойный зверёк откровенно потешался над свой подругой и ситуацией, в которую она попала.

Лето вышло не особо радужным. Слишком часто лил дождь, нагоняя на рыжую смертную тоску. Шлёпать по не высыхающим почти лужам смертельно надоело, в середине июля Фелисия махнула рукой и на споры с Ветром, позволив старику продолжать нагонять свинцовые, тяжёлые тучи. Сил тягаться с ним не хватало, а на все её просьбы он только ворчал, иногда злился.