Ведьма

– Терпение, терпение, сын мой. Только благодаря этой добродетели мы одержим верх в нашей священной войне. Пусть они думают, что одержали победу, пусть радуются тому, что склонились на сторону зла. Это временно, как только король обдумает всё происшедшее, он встанет на нашу сторону. К тому же, роль церкви в этом королевстве куда больше принята именно отцом, нежели сыном, так как первый правит куда больше лет. Зеленый отпрыск этого древнего рода – ещё дерзкое дитя, необученное манерам поведения.

– Святой отец, учитель, зачем Вы так милостивы к нему, неужели тот, кто поддался на чары ведьмы, должен быть обязательно исправлен? Истинный верующий никогда не усомнится в Вашей правоте и уж тем более не станет защищать ведьму. Извините за прямоту, но, мне кажется, он не достоин того, чтобы править, к тому же, у короля есть старший сын, который и должен унаследовать престол.

– Должен, не означает, что получит. На всё воля короля, а он склонен к родительской любви. И куда больше, чем на это имеет право государь. Нам надо быть терпеливей и осторожней. Именно поэтому твой отъезд отменяется.

– Но святой отец… Кто же тогда поедет вместо меня? У нас не так много людей, кто может донести Вашу волю.

– Я знаю, хорошо еще, что все, что ты должен передать на словах, не столь велико в значении, чтобы можно было отправляться в путь немедленно. Сейчас ты мне нужнее здесь. Из-за этих осложнений мне очень понадобится твоя помощь.

Они вышли во внутренний сад дворца, оканчивающийся высоким обрывом. Воздух здесь был необычайно свеж, хотя немного и тянуло мхом, плесенью и прекрасно сохранившейся древностью, идущей от старых, граненых плит, казалось бы, вечно находившихся тут. Отец Кристоф подошёл к краю парка, где в тишине, нарушаемой лишь пением птиц, уже не раз беседовал со своим учеником.

Стоявший рядом Иннокентий молчал. Он заметил, что всё внимание святого отца направлено на созерцание природы и не мешал, понимая, что священник вот-вот составит план действий. Но святой отец вовсе не думал о плане, он смотрел на дорогу, ведущую к замку, по которой ехало несколько всадников в парадных одеждах. И среди которых была женщина в изодранном ярко-красном платье, поверх которого был накинут мужской плащ.

Глава пятая

Святого отца трясло внутри. Он видел ведьму, видел её грацию и как уверенно она едет в мужском седле. Богохульство, эретизм, высшая степень надругательства над религией – вот, что она воплощала собой, ступая на эту освещенную церковью землю. Как нагло, как самопровозглашено она въезжала в королевские ворота.

– Вам плохо, учитель? – обеспокоенно обратился к нему брат Иннокентий.

Но он его не слышал. Всё его нутро горело огнём, всё его существо, вся суть его подверглась ужасному испытанию. Святой Отец устало отошел от края и опустился на скамью. «Терпение, терпение» – без устали повторял он себе. – «Только терпение поможет справиться с этой адовой напастью». О, Боже, но как же тяжело ощущать проникновение в этот храм такого паскудства, как больно видеть, что королевские дети сами ведут свою погибель в отцовский дом. Больно, тяжело, но надо. Ибо только так он сможет справиться с этим врагом. Немного отдышавшись, он положил руку на плечо своего ученика.

– Всё хорошо, не беспокойся, небольшая мигрень. Она иногда мучает меня, – соврал он.

Глава шестая

«Как удивительно устроен наш мир», – думала Изабель. – «Всего несколько часов назад я бегала по кустам, как вот уже еду с принцем во дворец. Да, я пленница, да, я обвинена в колдовстве. Но всё равно я могла прожить всю свою жизнь среди леса и так бы никогда и не увидела этих величественных высоких стен, красивых скульптур на воротах, высоких башен и огромного тронного зала, который, как сказал принц, едва ли не самый лучший во всём мире».

А затем она вдруг отчетливо увидела умирающую мать. Как смело и по-матерински нежно она смотрела на свою дочь, временно вырвавшись из мутного колодца своего забвения. Вырвалась только для того, чтобы отпустить, не дать ей умереть в огне. Воспоминание обожгло, растащило радость по кускам, выдернуло её на свет гнева и боли. Заметив, что с ней что-то не так, к ней подъехал ловчий и, поравнявшись, погладил лошадь.

– Вас пугает замок, сударыня?

– Нет, но лес мне гораздо ближе, это правда.

– Мне тоже, хотя в этих каменных глыбах есть своё очарование, особенно там, позади основных стен, над самым обрывом, откуда открывается удивительным вид на лес, закат и прочие дела.

– Дела?

– Всего не перечесть, простите, но из меня плохой романтик.

– Романтик? Сударь, я не совсем понимаю, что вы подразумеваете сейчас под этим словом, всего несколько часов назад умерла моя мать! – зло бросила она. – Точнее, её живьём сожгли.

Ловчий хотел было что-то ответить, но на минуту задумался, посмотрев с какой-то печальной улыбкой в сторону нависшего над океаном замка.