1. История

Женщина-психолог протянула руку человеку, вошедшему в ее кабинет, говоря «добрый день», она увидела перед собой молодого мужчину, но так как она привыкла оценивать в первую очередь телодвижения и мимику, а не внешность клиентов, ее внимание привлек не шерстяной свитер, который казалось был на размер больше, чем нужно или седина в волосах, а предмет в руках – тетрадь или ежедневник.

«Возможно, для записи или там уже написано что-то, чем он хочет поделиться» – подумала Инга (так звали психолога). Усевшись в кресла друг напротив друга, куда Инга жестом пригласила собеседника, она начала разговор со стандартных расслабляющих фраз:

– Устраивайтесь, пожалуйста, поудобнее, располагайтесь, осваивайтесь, сейчас мы с вами побеседуем.

– Я не отниму у вас много времени, во всяком случае в первый раз.

Такой ответ заставил Ингу мгновенно собраться. Ей многое пришлось повидать за свою практику работы психологом-консультантом. Когда клиент приходит к психологу со своим сценарием и предубеждениями (хотя чаще именно так и происходит) ситуация развивается непредсказуемо, и даже одно лишнее слово или наоборот недосказанность могут не пойти на пользу процессу налаживания коммуникации, к тому же, в практике Инги были случаи агрессивного поведения клиентов, что стало для нее уроком на всю жизнь.

– Я пришел к вам, Инга Александровна, как к психологу, но с нестандартным запросом… – спокойно продолжил незнакомец. – Меня зовут Филипп и мне, возможно, нужна психологическая помощь, но я хотел бы предложить вам немного другой формат нашей работы, если, конечно, вы не возражаете… И, если позволите, сразу перейду к делу: я хотел бы рассказать вам историю, которая произошла со мной, точнее это даже не одна история, а ряд событий в моем прошлом, и они до сих пор не дают мне покоя. В общем, мне нужно что-то вроде исповеди, но, прежде чем перейти к делу, я бы хотел задать вам вопрос. Признаюсь, я наводил о вас справки, но все же не могу не спросить лично: вы верующий человек?

– Да. – ответила Инга, глядя в глаза Филиппу и попыталась понять кто же перед ней? Но внимательно взглянув на него и увидев, как он, то ли смущенно, то ли по привычке отвел взгляд, ее опыт мгновенно сообщил ей, что от незнакомца не исходит угроза. Он производил впечатление интеллигентного и как обычно говорят «немного уставшего от жизни» человека. Инга мысленно выдохнула, работать с интеллектуалами проще – можно использовать профессиональные термины, не рискуя быть непонятой, а не подбирать синонимы, искажающие суть.

– Я верующий человек – повторила Инга, – но признаюсь, я работаю методами научно обоснованными и не занимаюсь, так называемой религиозной психологией… Я не хочу вас настраивать сразу негативно, но если вы верующий, как я поняла, то не проще ли вам сходить к священнику с подобными запросами? Это будет настоящая исповедь, а ко мне можно прийти с конкретными вопросами, которые лежат в сфере моей компетенции…

«Еще один верующий…» – продолжился поток мыслей в голове Инги. Она тоже была верующей, православной, но разделяла психологию и религию. Она ходила в храм, иногда ходила к исповеди и причастию. Церковь была для нее защитой от выгорания, через которую она выдыхала весь свой негатив, и, хотя порой религиозные мысли были наполнены скепсисом, для нее процесс в этом деле был важнее результата. Она любила придавать всем событиям в своей жизни сакральный смысл, и несмотря на то, что она понимала, что никаких рациональных причин делать это нет, и вся сакральность может быть лишь разыгравшейся фантазией, она делала это для того, чтобы наполнить свою жизнь чем-то большим, чем она собой представляла на самом деле. Как психолог она понимала важность «Франкловского» смысла в жизни любого человека.

Инга уже работала с верующими и знала о преимуществах и недостатках оказания психологической помощи таким людям. С одной стороны они были более внушаемы, с другой – часто их сознание было настолько наполнено религиозными предубеждениями, что им сложно было объективно разобраться, что происходит в их жизнях, ведь четкое деление на добро и зло предполагает четкие рамки понимания, а психотерапия как раз практикует техники выхода за эти рамки.

«Что с ним?» – попутно рассуждала Инга – «он расскажет, как дьявол искушал его, или к нему явились ангелы? Не болен ли этот человек?»

– Я пришел именно к вам, потому что вы психолог, значит я могу рассчитывать, что все что я вам расскажу – будет, между нами. Я очень надеюсь, что вы не будете меня осуждать, хоть и рискую получить диагноз – Филипп слегка улыбнулся.

– Я не психиатр – перебила Инга – и не ставлю диагнозов, мой профессиональный долг как психолога воспринимать людей, как есть, а не вешать на них ярлыки.

– Это хорошо! И вы верующий человек, а это важно, потому что я столкнулся с необъяснимыми вещами и у меня есть маленький, но шанс что вы мне поверите.