Ведьма по наследству

— Ты хочешь сказать, тебе было скучно? — удивилась Юля. — Но вообще я — за. Хотя и не предполагала, что проведу медовый месяц с тобой.

— Я думала, ты будешь дольше упираться насчет свадьбы, — призналась я. — Приготовилась соблазнять тебя короной и плащом со значком супергероя.

— Два плаща таких купим, раз уж мы вознамерились спасти мир. — Юлька встала, не доев гамбургер, открыла дверь во двор. — У нас действительно нет выбора. Мы должны закрыть чертову дверь. Иди посмотри на это, Вася!

Я подошла к порогу и замерла. Тучи тянулись со всех сторон неба, подползая к моему дому. Холодный ветер гнул к земле траву, обрывал лепестки сирени. На забор тяжело плюхнулась сова-зомби, перевела на меня мутные глаза. Брюс мелькнул розовой молнией — и сова опрокинулась в траву. Ерема подошел, выдернул тяпку из птицы, вытер тряпицей зубчики. Взмах топора — и за забором взлетело облачко пестрых перьев.

— Это уже третья, Василиса, — сказал Ерема. — Что-то плохое грядет.

Я вспомнила дикий крик подвального бога, от которого все темное в моей душе всколыхнулось, словно муть со дна озера. Бог почуял жертвенную кровь, понял, что его тюрьма может стать вечной. Он звал на помощь. Кто еще услышал его зов? Я поежилась, обняла себя за плечи, но холод словно шел изнутри.

Пора приниматься за дело. Мне предстояло совершить поступок, от которого ведьма внутри меня выла от злости.

— Ты уверена? — Юлька смотрела на крупный сверток из одеяла в моих руках с искренней жалостью.

Я переступила с ноги на ногу, вода в озере осторожно тронула босые пальцы. Уже теплая, еще пару дней — и можно было бы купаться.

— Водяной! — крикнула я. — Выходи, пока я не передумала!

Кореней показался у камышей, быстро подгреб к нам, оставляя за собой белый след, словно катер.

— Что происходит, Василиса? — озабоченно спросил он. — Рыба вся попряталась, лягушки затихли.

— Некогда объяснять, — сказала я. — Но ты тоже схоронись и в ближайшие три дня не показывайся. И вот еще… — Я протянула сверток в его перепончатые лапы.

Кореней откинул уголок одеяла и едва не выронил подарок.

— Я возвращаю тебе Амфибрахия, — сухо сказала я. — Теперь я имею право им распоряжаться. Позаботься о нем.

— Василиса! Я… тебе… — Водяной позеленел еще больше, жабры на шее затрепетали.

— Все. Пока.

— Ты снова прощаешься навсегда? — понял он, шагнул ко мне.

— Целоваться больше не будем. — Я остановила его вытянутой рукой. — Ты и в прошлый раз меня всю обслюнявил.

— Юлия! — воскликнул Кореней, прижимая к себе жабу и поворачиваясь к подруге.

— Прощай! — Юлька всхлипнула, шагнула в озеро, забыв про сандалии, обняла водяного.

А я уже шла дальше. Как же мне не хотелось расставаться со златоносной жабой! Но, во-первых, я боялась, что в нашем мире ей может что-то не понравиться — влажность воздуха, температура, вид из окна — мало ли; а во-вторых, именно мое нежелание отдавать Амфибрахия меня пугало. Ведь сейчас я собиралась упокоить бабку-ведьму, и кто знает, может, моя жадность и страсть к халявному золоту дала бы ей ключик от моей души.

Остановившись у валуна, я вытащила из кармана кулон с душой бабули. Красные искорки едва мелькали в черной глубине. Маргарита должна была умереть больше года назад, но все это время у нее оставалась связь души с телом, гниющим в сырой земле. Юлька подошла, отерла рукавом лицо.

— Надеюсь, Вася, больше с водяным прощаться не придется.

Я попыталась повернуть крышку кулона, но Амаранта слишком плотно ее закрутила.

— Дай я, — предложила Юлька, глядя на мои потуги. — Или давай его об камень разобьем!

— Он не бьется, — пропыхтела я, сражаясь с крышкой.

Обхватив кулон краем майки, чтобы рука не скользила, я крутнула изо всех сил, и пробка поддалась, выпала на желтый песок. Тонкая струйка дыма потянулась из хрусталя и снова спряталась внутри.

— Бабуле неохота покидать место жительства, — заметила подруга.

Я перевернула кулон, потрясла его над могилой. Черная душа Маргариты вылетела, сгустилась в клубок, в котором на мгновение проступили человеческие черты, а потом ее будто пылесосом втянуло под камень. Песок под моими ногами дрогнул, валун покачнулся и осел глубже.

— Вот и все, — сказала я. — Покойся с миром. Знаешь, Юлька, я тут думала на досуге над условиями бабки. Они вроде как должны были открыть темную сторону моей души: я стала бы развратной, удовлетворяя инкуба, жадной, пользуясь золотом Амфибрахия, злее в целом, если бы колдовала. Ну, гости, приходящие в наш мир, ослабили бы грань между мирами, а тыквы нужны были любовнику Марго для посадки. Но одно условие выбивается из общего списка: кормить кота. Оно имеет смысл только в том случае, если старая ведьма была привязана к тощему засранцу. Что, если искорка любви все же горела в ее душе? Что, если вся эта интрига с подселением души в чужое тело была задумана ради того, чтобы не пришлось приносить в жертву любимца?