Ведьма по наследству

— Здесь опасно, Василиса! — чуть мягче сказал он. — Хоть раз послушайся меня. Сумеречные твари боятся света, нападают всегда по ночам. Приземлишься, когда взойдет солнце. — Он подтолкнул меня к ступе.

— Юля, — повернулась я к подруге. В свете луны та выглядела мертвенно бледной, глаза ее расширились, заблестели, она тоже увидела обожженного воина.

— Это все из-за меня, — прошептала она. — Это я…

— Ты лети, покружи над поляной с включенными фарами, раз эти твари свет не переносят.

— А ты? — Она не могла отвести взгляд от жуткого ожога.

— Яр, организуй какую-нибудь палатку, куда бы доставляли раненых.

Воевода с недоумением нахмурил брови.

— Я взяла с собой живую воду. На войну ведь летела.

Когда небо наконец порозовело, я бросила бутыль на землю и села, опершись спиной о ступу. Я умирала от усталости; физически могла бы еще пойти и отсидеть три пары — сказывался бурный опыт студенческой жизни, но морально я была опустошена, как нерукотворная бутылка водяного. Слишком много крови, грязи, боли. Боюсь, я никогда не смогу забыть то, что увидела сегодня. Если бы не живая вода, десятки воинов, которые сражались сегодня на поляне, были бы мертвы или искалечены навсегда. Передо мной появились сапоги, запорошенные пеплом.

— Ругаться пришел? — спросила я.

— Нет. — Яр сел рядом, и я прислонилась к его боку, уколовшему меня кольчугой. — Я немного остыл, поразмыслил… Ты молодец. Но никогда больше так не делай.

— Не буду. — Я потерлась щекой о его плечо, прикрыла глаза.

— Что это за чудовище?

— Ты что, не узнал моего охранника? Сам же ко мне его приставил! — Ерема услышал мою фразу и, насупившись, отошел.

— Нет, я о крылатом.

— Глория. Она хорошая. На лицо ужасная, добрая внутри. Не то что я.

Яр вздохнул:

— Прости меня. Я знал, что ты ведьма, а убежал, как мальчишка…

— А я не знала. Не верила. Но я не колдую, ничего такого. Темная сторона под контролем.

— Василиса… — Я почувствовала теплое прикосновение губ ко лбу. Не о таком поцелуе я мечтала, но лиха беда начало. — Я не могу забыть о тебе, ты мерещишься мне в толпе, — ага, это он о случайной встрече на площади, — я вижу тебя во снах…

— Снова мои глаза? — Я посмотрела на него, провела пальцами по щеке, перепачканной землей.

— Ну да, — он усмехнулся, — а еще эти твои нарисованные цветочки над ягодицами.

На поляну со свистом приземлилась Глория, прокатилась вперед, как самолет на посадке. Юлька спрыгнула с дракона, подошла к нам.

— Я тут подумала — заберу Глорию с собой, ей нечего здесь делать, она слишком опасна для окружающих.

— Не вини себя, Юлия, — ответил Яр. — Это война. Да, пару человек задело драконьим пламенем, но сколько ты спасла?

— Много убитых? — Голос ее сорвался.

— Ни одного, наша ведьма исцелила всех, словно светлая Лусия. — Воевода улыбнулся широко, как мальчишка, и Юлька едва не разревелась от облегчения. — Скажи, дракон признает только тебя? Он вообще обучаем?

— Глория! — Юлька постаралась придать голосу строгость. — Это Ярополк, ты должна его слушаться во всем.

Глория пригнула голову, повернула фары на воеводу, принюхалась.

— Надеюсь, ты не пил, — прошептала я.

— Он тут самый главный командир, — Юлька продолжала воспитание дракона.

— Паа-паа? — От голоса Глории Яра все же проняло, вон как вздрогнул.

А я с облегчением подумала: какое же счастье, что я никак не причастна к созданию Глории! Если бы она переняла мою одержимость воеводой, мало бы никому не показалось. Я сунула в руку Ярополку конфету и кивнула на дракона. Воевода развернул шелестящий фантик, протянул конфету Глории, та слизнула шоколад с ладони и заурчала.

— Она прекрасна! — Ярополк поднялся, отчего мне в бок сразу потянуло холодом.

— Красавица, — довольно подтвердила Юля.

— Нет, так-то она редкое страшилище, — поправился Яр, не заметив, как при этом вытянулось Юлькино лицо, и погладил шершавую шею, подставленную драконом. — Но как оружие — само совершенство. Огонь и свет… — Он вырвал стрелы из бока Глории, и полоски шины сами затянулись. — Неуязвимость… — погладил сложенные крылья. — Внезапность… Юлия, это ты ее сделала? Что я должен знать о ней, кроме того, что она любит конфеты?

— Кон-фэ-та, — проревела Глория, и я развернула еще одну. Она ее заслужила.

— Да мы и сами еще толком не разобрались, — смутилась Юля.

— Создание, оживленное живой водой, берет частичку души своего творца, — задумался Ярополк. — Даже не подозревал, что ты такая агрессивная, Юлия.

— Понимаешь, у меня был сложный период. В личной жизни не очень все складывалось, и вообще…

— У Глории перманентный ПМС, — объяснила я. — Знаешь, такие дни у женщин, когда хочется рвать и метать, и настроение постоянно меняется.

Ярополк окаменел.

— Все не так плохо, — поспешила добавить я. — Дашь ей конфетку, немножко обнимашек — и все в порядке. Еще Глория боится детей, пищит как мышь и убегает. Терпеть не может пьяных и волков. Любит в водичке поплескаться, но ты ей особо не разрешай, у нее живот из глины, может быть опасно.

Воевода задумался, прикидывая что-то в уме.

— Ты одна ее делала, Юлия?